Миг эфемеров (трилогия, ч.3)

[Бранд]

Название: Миг эфемеров
Автор:  Бранд
Бета:  Мисс Жуть
Баннер:  Laura*La
Размер: макси, 15570 слов
Персонажи: Мастер, Джек Харкнесс, Марта Джонс, Уилфред Мотт, Донна Ноубл, Ривер Сонг (Рани), КЭЛ, Рояль Судного дня, сайленты, эфемеры
Категория: джен, драма
Рейтинг: от G до PG-13
Иллюстрация: коллаж "Игры таймлордов" (автор  Laura*La); клип "Тишина" (автор  Brand Bariman)
Краткое содержание: Земля переживает очередное вторжение из другого измерения.
Примечание: АУ, серия "Новый Галлифрей" (список сыгранных эпизодов).
Хронологически - после миди "Подарок для Доктора, или Эффект мотылька". Использованы мотивы 6-го сезона нового запуска сериала "Доктор Кто" и 4-го сезона сериала "Торчвуд" ("День чуда").

С благодарностью Стивену Хокингу,
Брайану Грину, Мичио Каку и Ричарду Докинзу.

«НО Я НЕ ЖИЗНЬ!»
Т.Пратчетт

Телефон зазвонил. Он звонил во Времени. Поэтому было бы бессмысленно говорить о времени, когда Уилфред Мотт в самом деле совершил звонок. Он поступил к нам тогда, когда было нужно, когда это имело смысл в относительном течении временных потоков. И не только смысл, но и некое соответствие по множеству параметров, которые представителям низших цивилизаций показались бы неясными и несущественными. Но если вспомнить, что мы в принципе существовали в различных временных потоках, то иначе просто не могло бы быть. В каком месте Вселенной произошел Большой Взрыв? Правильным ответом будет – повсюду.
Но для нас, в течение нашей недолгой по тем или иным меркам, по сравнению с математической бесконечностью, жизни, это имело смысл и свои временные координаты.
Диспетчерская на Антее уловила сигнал, передала ее в мою ТАРДИС, а моя ТАРДИС рассчитала точное время, когда этот звонок должен был услышать я.
Вам никогда не казалось, что телефон всегда звонит не вовремя?
Это потому что сотни, тысячи, биллионы причин сошлись в том, что он должен позвонить тогда, когда это становится по-настоящему важно. А по-настоящему важно с точки зрения всех этих причин не всегда совпадает с вашим ограниченным локальным взглядом на этот же самый счет. Но в данный момент… Впрочем, неважно.
Я тихо мысленно выругался, не сводя взгляда с появившегося в просторном фойе нового предмета, возникшего столь явно и бесцеремонно, знающего, что я осведомлен, что он такое, и непременно его узнаю и, так как подкрадываться было уже бесполезно, просто вытащил «телефон» из кармана и нажал на кнопку.
– Да? – на всякий случай я не представлялся и не называл по имени того, кто должен был быть на том конце провода. Вдруг, в конце концов, это был не он?
– Мастер?! – голос Уилфа звучал не на шутку встревоженно. – Это Уилфред! Уилфред Мотт.
– Да, здравствуй, Уилфред. У тебя взволнованный голос. Что-то случилось?
– Пока нет… да… Еще нет, но эта женщина из ЮНИТ!..
– Женщина из ЮНИТ?..
– Она преследует Донну. Хочет выспросить ее о чем-то, а Донне ведь нельзя вспоминать…
– Да, конечно. – Вообще-то, вспоминать ей можно, только это приведет к автоматической «преждевременной» регенерации. Не имею ничего против, но есть личности, для которых это почему-то принципиально. Ну и, разумеется, регенерации не бесконечны, чтобы ими разбрасываться. Хотя, что за жизнь без памяти о том, чего ты стоишь? – Ты сейчас дома, Уилф?
– Да.
– Один?
– Да…
– Хорошо, у меня сохранились твои пространственно-временные координаты. Буду через несколько секунд по твоему времени… Если не умру, – прибавил я на всякий случай. Мало ли что может произойти, всего не учтешь. А если все будет в порядке, пусть считает, что это была шутка. – Можешь сосчитать до пяти.
Если Уилф перезвонит снова, не дождавшись моего появления, возможно, это будет значить, что я все-таки умер.
Я нажал отбой, сунул руки в карманы вместе с универсальным переговорным устройством, удаленно соединенным с ТАРДИС, и задумчиво подошел к большому черному роялю, стоящему в углу так, будто он всегда там стоял. Идиллическая картина – открытое окно, в которое светит солнце и врывается свежий ветерок, и пахнущий старым деревом и лаком предмет… мебели. Музыкальный инструмент с клавишами и струнами, куда более близкий к струнной теории, чем хотелось бы…
– Ну? – спросил я его. – Тебе что-то понадобилось? Хочешь напугать? На что-то намекнуть?
Может быть и ничего такого. Но мы уже встречались. Это была одна из очень мощных вещей во Вселенной. Способа справиться с ней я не нашел. А вот она со мной – нашла слишком просто. Хотя… это было давно. И я надеялся, что этот предмет сказал мне правду – что отвечает тем, чем на него воздействуешь. Правда, он меня тогда не прикончил лишь потому, что отразил чужое состояние, не мое. Так кто знает, что ему вздумается отражать теперь.
Музыкальный инструмент молчал. Впрочем, и в прошлый раз ему понадобился чужой голос, чтобы поговорить. Хотя я уверен, он мог общаться телепатически. Но я был слишком закрыт. А попробовать поговорить с ним намеренно…
Я выдохнул и постарался настроиться на то, чтобы не блокировать сознание сразу же, при малейших признаках контакта. Это было, конечно, страшно, зная, на что способная эта вещь, и зная, что в моем собственном сознании все далеко не так радужно, чтобы это можно было дружелюбно отразить. Хотел бы я разозлиться, отчаянно хотел, но как раз этого делать было абсолютно нельзя.
– Ну же, я тебя слушаю. Ты ведь не просто так мне показываешься. Даже если просто явился понаблюдать. Или подействовать на нервы?
Время от времени этот аппарат появлялся где угодно, в разных уголках Вселенной. Записывал, копировал все, что воспринимал, повсюду. С тем, чтобы когда-нибудь, когда Вселенная будет гибнуть, восстановить ее – как с резервной копии. Вот только, как признался сам этот предмет, запись будет проигрываться вновь и вновь без малейшего изменения, уже неживая. И кто знает, может быть, все это происходит прямо сейчас – только проигрывается запись, снова и снова, бесконечно, пока не сломается… Я перевел дух и отступил на шаг. Появление этого «рояля» провоцировало меня на агрессию, на «сломать». А ответ будет соответствующим. Разве что… обдумать это хотя бы где-нибудь подальше отсюда. Если он не последует за мной, или если даст уйти из зоны своего непосредственного влияния.
Я подумал, что должен предупредить Ривер. Поколебался. А какие чувства это музыкальное недоразумение вызовет у нее?.. Но не предупредить было нельзя. Вздохнув, я снова воспользовался переговорным устройством, чтобы записать для нее сообщение:
«Дорогая, не знаю, зачем я это сделал, я притащил к нам старый земной рояль. Пусть пока постоит тут, потом я его уберу. Конец связи».
По крайней мере, он теперь не вызовет у нее удивления или случайных вспышек подозрительности и враждебности. И я не стал уточнять, где это «постоит тут». Потому что знал свойство этой своло… штуки перемещаться, как ей вздумается.
– Ладно, – сказал я, снова обращаясь к «роялю». – Если молчишь, надеюсь, ты не собираешься мне мешать. Просто считаешь, что у нас интересно, и это место стоит сохранить «для истории»? Ладно. Ладно… Может быть, когда я вернусь, ты уже исчезнешь. Пожалуй, должен сказать, что в каком-то смысле я такой же как ты: если ты пришел с миром, не с тем, чтобы вмешиваться, мир тебе. Не обижай никого, и я не буду думать о тебе плохого.
Хотя столь явное наблюдение нервирует. Но тут пока ничего не поделаешь. Нет, мне точно надо убраться подальше, чтобы обрести душевное равновесие… Да, как же. Пока эта штука стоит тут, на моей планете, в моем доме, и может угрожать тем, кто мне дорог, и я ничего не могу с ней поделать. Но ведь в самом деле – не могу. Лучшее, что я могу – успокоиться и не проявлять враждебности, чтобы самому не спровоцировать угрозу.
А ведь тут есть еще и Джон Харт, и токлафаны... Впрочем, я никогда не слышал о том, чтобы это существо проявляло активность до того, как я попытался воздействовать на него напрямую с целью подчинить себе. Обычно оно просто притворялось предметом мебели. И, пожалуй, поблизости не оставалось ни необходимого спецоборудования, ни вообще кого-либо, кто был бы способен в мое отсутствие попробовать загипнотизировать рояль.
Что ж.
– У меня есть дела, если не возражаешь, – заключил я и направился к ТАРДИС. Посмотрим, что так взволновало Уилфа, что он решил мне позвонить, прекрасно зная, что я хочу, чтобы Донна все вспомнила. И что для этого ей придется изменить свою природу. В прошлый раз это соображение остановило его собственное желание.
И все же не могу сказать, что по мере удаления от черного призрака-наблюдателя, мне легчало на душе...
Я добрался до ТАРДИС беспрепятственно. «Спасибо, дорогой надзиратель». И безрадостно закрыл за собой дверь. Обернулся и застыл. Этот гад был здесь! Прямо в консольной моей ТАРДИС!
– Чего ты от меня хочешь?!
Но, по крайней мере, возможно, ему и правда был нужен я, а не весь мой мир. Так и не дождавшись ответа, я выровнял дыхание, взял себя в руки и подошел к консоли. Подумав, что когда собираешься что-то разрушить, уничтожить, и что-то тебе мешает, это вполовину не так обидно, как когда тебе что-то мешает в то время, когда тебе кажется, что ты наконец делаешь что-то хорошее. Наверное, когда-то, в самом начале, поэтому я и выбрал менее огорчительный путь, не желая скатываться в окончательное бездействие. Нельзя же терять бесконечно. А если заходить с противоположной стороны, даже проигрыш оказывается чем-то вроде бессознательного «доказательства от противного» – доказательства того, что что-то в этом мире, быть может, не окончательно скверно. Внутри каждого из нас живет предатель, созданный из поступивших извне моральных клише, усвоенных еще в том возрасте, когда нет никакой возможности от них защититься – воспринять информацию критически. Для этого просто еще нет средств. Например, других клише, чтобы они могли нейтрализовать действие друг друга.
Ладно. Раз эта штука не идет на контакт, не буду обращать на нее внимания.
Через минуту я материализовался в комнате Уилфа. ТАРДИС превратилась в потертые напольные часы с боем. Я потянул носом, выходя, потом решил отрешиться от своих обонятельных рецепторов. Да, люди пахнут иначе, чем таймлорды. При резкой смене обстановки это бывает заметно.
– Пять… – машинально произнес Уилф, оборачиваясь. Он все еще сжимал в руках телефонную трубку. – Ты быстро! – он облегченно чуть было не улыбнулся. – А что значило: если не умрешь? Это была шутка?
– Лучше не думай об этом, – отмахнулся я. – Так что у вас происходит?
– Она ждет на кухне, - засуетился Уилф.
– Донна? – уточнил я.
– Нет, та женщина! Я сказал, что позвоню Донне, но позвонил тебе.
– А!.. И что, как ты думаешь, я должен с ней сделать?..
Уилф смущенно пожал плечами.
– Не знаю… Может, просто убедишь ее, что Донна им не нужна?
– «Это не та Донна, которую вы ищете!» – я шутливо повел рукой, как в популярном земном фильме этого времени, или несколько более раннего, неважно.
Уилф с готовностью улыбнулся.
– Мне бы просто спасти Донну… Они серьезно настроены…
– Они?
– Их двое. Еще здоровый такой парень, он пока остался снаружи. Не знаю точно – шофер, телохранитель, кто он там может быть… Но я его уже видел однажды! Он появился буквально из ниоткуда и… Даже не знаю, может, это как-то связано с нынешней ситуацией… – Мне бы обратить внимание на эти его торопливые путаные слова и смущение с чуть не шарканьем ножкой по полу, но я поспешил перейти к делу:
– Ладно, хорошо, попробую поговорить с твоей женщиной.
Я решительно прошел несколько шагов от комнаты по коридору, открыл дверь в кухню, тут же закрыл ее и прикрыл рот тыльной стороной ладони, прикусил ее и тихо хрюкнул.
– Что?.. – встревоженно вопросил Уилф.
– Из всех женщин на Земле… черт побери, это же Марта Джонс! – приглушенно прошептал я.
– И?.. – не понял Уилф, посмотрев на меня невинным взором.
– Да, друг мой, тебе не понять… Ну, что ж поделать! – Я снова открыл дверь. – Здравствуй, Марта Джонс!
Марта, скучающе сидевшая за столом, тут же вскочила на ноги – в полной боевой готовности, но… хоть она и потянулась за пистолетом в кобуре под пиджаком, она все же остановила свое движение. И нахмурилась, глядя исподлобья.
– Опять ты?! Здесь? – Понимание? Ложное, разумеется. Разочарование? Усталость?
– Не по своей воле, Марта. Меня позвали. – Уилф позади издал какое-то протестующее бульканье. Наверное, хотел, чтобы его не обвиняли в такой ужасной измене. Я предпочел не обращать внимания. – Может, тебя это удивит, но я не хочу никому ничего плохого. Для разнообразия. Но зачем тебе Донна? С ней все не так просто. Ей нельзя вспоминать прошлое, и это решил не я. Доктор счел, что ее жизнь слишком ценна для того, чтобы, вспомнив все, она лишилась собственной жизни.
Марта невольно опустила взгляд.
– Насколько я могу тебе верить? – Закрыта как устрица. Или нет?
– Насколько я могу судить по твоему поведению, хоть ты мне и не веришь, ты уже знаешь, что мы с Доктором не враги.
– Я этого пока не знаю, – ровно ответила Марта.
– Но ты слышала об этом.
– Мало ли, что могут говорить люди. И даже не лгать при этом. Просто не знать правды.
– Действительно. Так чего ты хочешь от Донны? Чтобы она погибла?
– Нет… Но… Нам нужен Доктор! – отчаяние было настоящим.
– Отлично. Ты знаешь о нем сейчас гораздо больше, чем Донна, которая даже понятия не имеет, что когда-то с ним встречалась. Чем она может вам помочь?
– Дело в том, что… Она и есть Доктор. Частично! Метакризис. Она знает все, что знает он. Может быть, почти все. Может спасти целую планету. Боюсь, это единственный способ до него достучаться, какой для нас сейчас возможен.
– То есть, вы уверены, что перепробовали всё и другого способа нет?
– Да, и если ты можешь с ним связаться!..
– Марта, Доктор – не панацея. Вселенная вечно живет и изменяется, а он только точка, мечущаяся по пространству-времени. Он не может быть всюду одновременно лишь потому, что он повелитель времени. Он тоже – только живое существо. Его может задержать и остановить что угодно. Он – это вы, когда вы сможете достичь той же степени развития. Но и вы не будете всесильны.
Марта уставилась на меня, затаив дыхание.
– Все это только риторика, – сказала она, переведя дух. – Но то, что происходит сейчас, это ужасно! Он очень нам нужен.
– Извини, Марта. Так каждый может сказать, что он должен жить вечно, но каждый из нас когда-нибудь умрет. Даже я это знаю.
– Но всегда отрицаешь! Для себя!
– Пока могу это отрицать. До тех самых пор, пока могу.
– Значит, можем отрицать и мы!
– Подвергая опасности чужую жизнь, без надежды на то, что это действительно поможет?
– Нет. Не подвергая… Именно сейчас – нет.
– Почему ты так в этом уверена? – удивился я.
– Потому что сейчас на Земле не умирает никто. Именно в этом проблема.
– Момент… В чем именно у вас проблема? – переспросил я недоверчиво.
– На. Земле. Никто. Не. Умирает. – Раздельно произнесла Марта. – Теперь ты доволен? Теперь понимаешь, почему, может быть, Донна наша единственная надежда? Потому что мы никак не можем вызвать Доктора! И она не умрет!
– Сейчас не умрет… – вмешался тихим голосом Уилф. – Но когда все закончится – а это ведь закончится!.. Не может быть, чтобы не закончилось!..
– О… Похоже, у вас тут чертовски интересно… – Я придвинул ближайшую табуретку и уселся за стол. – Давайте подробнее. Что тут у вас происходит?
– Ты можешь связаться с Доктором?
– Если ты думаешь, что от этого будет какой-то толк…
– Мастер! У меня нет настроения шутить. И даже если ты постараешься, ты едва ли сможешь меня убить!
Я поднял брови.
– Вот как. – Кстати, это объясняло и ее остановку при том, когда она потянулась к оружию. Просто вспомнила, что это бесполезно? – Ладно. Попробуем. – Я демонстративно вытащил телефон и включил нужный канал связи с ТАРДИС Доктора.
Прошла минута. Другая. Я положил «телефон» на стол, не выключая.
– Понятия не имею, когда он ответит, если сочтет нужным ответить. Но по-моему…
Я снова схватил аппарат, ввел еще один контакт. Минута, другая…
Общий тест: куда идет сигнал?
Ответ – бесконечность. Рассеяние.
– Проклятье!
– Что? Хочешь сделать вид, что не можешь связаться?
Я поднялся, наклонился над столом и свирепо ткнул пальцем рядом с лежащим универсальным приемником.
– Если хочешь, жди здесь! А мне нужно кое-что проверить.
– Эй! – крикнула Марта вслед. – Это что, бомба?..
Я не обернулся и не замедлил шаг. Хлопнул дверью так, что зазвенело стекло. Нет, не рассыпалось. И ладно. Вбежал в ТАРДИС, включил сканирование континуума.
Тишина. Полная блокада. Академического интереса ради попереключал рычаги, попробовал несколько лазеек, припасенных для особых случаев. Ти-ши-на.
Я в ярости повернулся к мирно стоящему в консольной «роялю».
– Твоя работа? Запереть меня на этой планете, среди врагов, которые еще и стали бессмертными? Ты серьезно?
Рояль безмолвствовал.
– А если я отсюда не выйду? – Тогда, теоретически, он сам может перенести сюда что угодно, или меня отсюда, или… он мог даже угнать ТАРДИС. Но пока этого не сделал. Что, если в самом деле наблюдает? В частности, за странной ситуацией. Которая сама по себе для него лакомый кусочек. Лучше будет пока считать так.
Когда я вернулся на кухню, Марта была уже не одна, и даже не вдвоем с Уилфредом. Там появился третий человек. Который прежде, по словам Уилфреда, осматривал улицу.
– А. Харкнесс, – кивнул я без удивления. – Какой чудесный день, не правда ли?
Капитан Джек посмотрел на меня своим обычным героически-насупленным взглядом и промолчал. Но отвлекся при этом, чтобы нервно переглянуться с Мартой. Слегка, искоса, почти неуловимо. Марта выступила чуть вперед, будто бессознательно. Она что, пыталась его от меня защитить? Бессмертного? Пусть я недавно что-то слышал о том, что на Земле теперь не умирают, в этом было нечто странное.
– У тебя ничего не получилось? – спросила Марта.
Я показал на коммуникатор:
– А тут был хоть какой-то сигнал?
Марта покачала головой. Уилф, будто только что разбуженный сыч, всполошенно оглядывался из стороны в сторону.
– Что это значит? – настаивала Марта.
– Это значит, что не только вы не можете позвать Доктора. Я тоже не могу. Вообще никого. Даже не могу выбраться с этой планеты.
– Ага. Так ты уже пытался сбежать? – наконец заговорил Джек.
Я слегка прищурился, глянув на него, и решил оставить вопрос без ответа.
– Эта планета блокирована. Не знаю кем, пока не знаю, как. Отсюда невозможно полноценно попасть в вортекс, только скользить по краешку, оставаясь в локальном пространстве планеты, невозможно попасть куда-либо вне ее пределов, невозможно с кем-либо связаться. Может быть, есть какие-то обходные пути, но их нужно искать. Основные, универсальные – перекрыты.
– Так я тебе и поверил, – сквозь зубы произнес Харкнесс. – Мы тут по уши в дерьме, и вдруг появляешься ты и рассказываешь, что у нас нет ни шанса связаться с Доктором или кем-то еще. Совпадение? А ты как сюда попал?!..
– Я позвал! – отважно проблеял Уилф. – Если надо кого-то обвинять, вините меня!
– Спасибо, Уилфред. Последнее, что я стал бы делать, если бы все это затеял, это разговаривал бы с тобой, Харкнесс.
– Так что насчет Донны? – умоляюще спросил Уилф. – Может быть, она больше не нужна? Пусть не Доктор, но тут уже есть один повелитель времени.
Марта и Джек еще раз потрясенно переглянулись.
– Давайте хотя бы разберемся, – предложил я, снова садясь за стол. – Что у вас происходит и как давно? Какие есть догадки? Может быть, оценим уровень опасности для Донны. Кто знает, может, ей и правда уже можно вспоминать.
Уилф издал тихий протестующий звук, но только звук – ни единого внятного слова.
– Ты ведь сам хотел, чтобы она все вспомнила. Если мы разберемся в природе происходящего, возможно, к тому моменту, как пройдет аномальный период, замкнется некий временной цикл, и она вернется к своему прежнему состоянию.
– То есть, опять все забудет?
Я кивнул.
– Либо – Доктор ведь блокировал ее разум – это смогу сделать и я, когда потребуется. А если на Земле сейчас никто не умирает, возможно, это шанс выслушать ее собственное мнение на этот самый счет, предоставить ей выбор.
– Ну, хотя бы так… – Уилф смущенно зашаркал под столом и закивал, внутренне явно оживляясь. Да, ему понравилась эта мысль.
– Есть одна загвоздка, – вставил Харкнесс.
– Джек! – предостерегающе окликнула Марта.
Джек пожал плечами.
– Просто начистоту. Чтобы все не выглядело так гладко. Нам, может быть, очень нужна Донна. И она была нужна нам как последняя надежда. Но нет полной уверенности в том, что она не умрет. Насколько я понимаю, ее ДНК претерпела изменения.
– Да, верно.
– Как и моя. Так вот, в данный момент, я единственный известный мне человек на Земле, который может умереть.
– Прости, что?
Харкнесс смотрел на меня с вызовом. Несомненно, скрывающим растерянность. Что ж, похоже, это и впрямь может оказаться не проделками моего старого струнно-клавишного друга.
– Я могу умереть. Тебя это радует?
Я не удержался от усмешки:
– По крайней мере, это звучит забавно!
– Может быть, так же забавно, как то, что раз ты не человек, то на тебя всеобщее бессмертие не распространяется тоже.
– Тогда пока мне хватит моего.
– Если только то, что происходит, не отразится непредсказуемым образом и на твоей природе. – Джек поднял руки, полунасмешливо, полусердито. – Это не угроза, это честное предупреждение, никто из нас не может полагаться с полной уверенностью на то, что нам привычно.
– Это верно. – Я кивнул. – Спасибо за предупреждение, буду осторожен.
Джек насупился, кажется, сожалея, что это все-таки была не угроза.
В прихожей хлопнула дверь.
– Дедушка!.. – донеслось оттуда же, с порога. Стеклянная створка кухни задребезжала.
– Это Донна! – заволновался Уилф. Да и мы все вскочили. Нас сразу оказалось как-то много для маленького пространства кухни. – Так можно ей видеть вас или нет?..
– Скрываться поздно! – решил я. – Ничего, если что – я страхую. А если совсем что… жизнь продолжается, Уилфред, так или иначе! – Уилфед трагически всплеснул руками. – Осторожно, – предупредил я. – Может сработать встроенный предохранитель!
– Какой еще предохранитель? – прошипела Марта. Остальные высказали приглушенные вариации на тему вопроса, но только Марте удалось произнести фразу целиком.
– В Донне, поставленный Доктором. Если «ключ» к ее сознанию подходит неверно, волна высвобождающейся энергии перенаправляется наружу. Ничего страшного – подумаешь, впечатает нас немного в стены, выбьет окна, скорее всего, даже Харкнесс не умрет!..
Дверь кухни распахнулась.
– Дедушка! – возмущенно повторила Донна так, что нас чуть не впечатало в стены одной только звуковой волной. В обеих руках Донна держала огромные бумажные пакеты, нагруженные продуктами. Харкнесс, замешкавшись на долю секунды, по-кошачьи плавно отважно скользнул вперед, забрал пакеты и заботливо поставил их в угол. Хозяйственный субъект. – Ты не говорил, что будут гости. Кто это?.. – Донна застыла, оглядываясь. Едва ли сама понимая, почему застыла. Почему не отреагировала, когда у нее забрали пакеты. Почему реальность вдруг будто превратилась в густой клей, в котором так трудно пошевелиться – я частично настроился на ее сознание, как и обещал, страхуя. Очень осторожно исследуя начинающийся бурный процесс – как можно его смягчить, сдержать регенерацию или предохранительный всплеск энергии.
Разумеется, застыла она не из-за моего телепатического вмешательства, я только испытывал часть ее ощущений, состояния. И вот в этот момент я почувствовал нечто иное на этой волне, кого-то третьего, или что-то третье. Чье-то присутствие – помимо миллиардов человеческих разумов и естественных полей планеты. То, что могло быть чем-то аномальным, или могло быть всего лишь наблюдателем, как то, что я доставил с собой в ТАРДИС. «Хочешь поговорить?» Это нечто затаилось и словно отступило, хотя не исчезло полностью. За ним проступило что-то еще, другое, может быть, много других. Не уловить, что именно. Но в том, что с Землей что-то не в порядке, не было уже ничего нового.
– Донна! Родная!.. – Уилф смятенно сложил на груди сухощавые лапки.
Не то чтобы именно под этот призыв, но я сосредоточился на Донне. Потому что она в этот момент сфокусировала взгляд на мне.
– Я видела тебя!.. Я тебя помню! – И вскинула руки к голове, сжав ладонями виски.
– Мастер, ты обещал спасти ее! – продолжал беспомощно блеять Уилфред, страдая от того, что его внучке, по-видимому, больно. Вот уж нет, совсем спасти не обещал… тут уж как выйдет.
– Если не спасет, я его убью, – мрачно пообещал где-то на заднем плане Харкнесс. Вот уж тоже мне, гарантия… – И не один раз. – Ладно, спишем на его пошаливающие нервы и стремление помочь Уилфу хоть чем-то, когда не может помочь ничем.
Я почувствовал, как от Донны покатилась волна жара, невольно поднял руку, пытаясь перехватить ее, ослабить, разделить на двоих. Нас обоих окутало золотистое сияние. Бесконечность крошечных золотистых вихрей, галактик, вибрирующих струн. Мягко! На удивление мягко в этот раз. Сияние ослабло, растворилось совсем. Ничего не случилось. Только Донна смотрела на нас уже совсем другими глазами. И, покачнувшись, схватилась за дверной косяк.
Уилфред и Марта дружно подхватили ее и усадили на стул.
– С возвращением, Донна! – приветствовал я.
– Я тебя видела! – повторила она. – Что ты тут делаешь? Что происходит? Где Доктор?
Уилфред шумно вздохнул.
– Доктор Джонс, пожалуйста… вы не проверите? – жалобно попросил он. Руки у старика дрожали.
Марта кивнула, вытащила откуда-то стетоскоп – всегда носит его за пазухой? – сунула кончики в уши и прижала тарелочку к груди Донны – справа. Потом слева.
– Одно сердце! – воскликнула она. Кажется, радостно.
– Уф! – сказал Уилф.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Донну Джек.
– Странно… – Донна неуверенно покрутила головой.
– Болит голова? – быстро спросила Марта.
– Доктор! – повторила Донна. – Что с ним?
– Надеемся, что все в порядке. По крайней мере, было в порядке, когда мы виделись с ним в последний раз, – уточнил я.
– А он все еще с вами? – вполголоса поинтересовался Джек.
– Нет. Он сам по себе.
– Это хорошо, – почему-то одобрил Джек.
– Но то и дело мы пересекаемся.
– В каком смысле? Пытаетесь друг друга убить?
– Ты стал более нервным с нашей последней встречи. В этом мире туго с однозначностью, Джек.
– Так да или нет?
– Хочешь нервничать? Тогда понервничай еще.
Он попытался схватить меня за руку. Но я оказался быстрее и сжал его запястье первым. Джек явно удивился. Как и тому, что ему совсем непросто освободиться. Не то чтобы мы вздумали бороться всерьез, но само неожиданное затруднение привело его в минутное замешательство.
– Видишь ли, Джек, раньше ты мог выдернуть цепь из стены не потому, что невероятно силен по человеческим меркам, хотя это тоже. А потому что ты был бессмертным – твои клетки быстро восстанавливались, мало разрушались, почти сразу становились как новенькие, почти не уставали, не повреждались. Теперь все иначе. Повелители времени сильнее людей, особенно смертных. Но я не собираюсь этим пользоваться. – Я отпустил его руку. – Либо мы помогаем друг другу и выпутываемся из этой ситуации, либо нет. Ты в самом деле хочешь, чтобы я был врагом?
Джек задумчиво отступил, разглядывая собственное запястье.
– «Бог на небесах», а я рядом. Но хорошая новость – то, что происходит сейчас на Земле, затеял не я. И я очень заинтересован в том, чтобы убрать все блоки и убраться отсюда самому, скорее всего это будет означать возвращение обычного порядка вещей. Хотя есть, конечно, и плохая новость – я пока так же не знаю, что происходит, как и вы. Итак, земляне не умирают, а ты смертен. Как это выглядит? Как полная инверсия? Они стали такими же, каким был ты?
– Нет.
Я приподнял бровь.
– Чем скорее и лучше вы мне все объясните, тем быстрее мы что-нибудь предпримем.
– А Донна? – вмешался Уилфред. – Когда вы что-нибудь предпримете…
– Дедушка, – перебила Донна уже окрепшим, куда более уверенным голосом, чем раньше, хотя речь ее все еще казалась замедленной. – Ты отлично знаешь, что будет со мной потом, но как же я рада, что все помню и могу теперь чем-то помочь, а не просто беспомощно наблюдать!
Губы Уилфреда задрожали. Он всхлипнул, но одновременно попытался улыбнуться.
– Ты рада? Правда?..
Донна решительно кивнула, тряхнув медно-рыжими тяжелыми прядями.
– Конечно. Вам стоило разбудить меня гораздо раньше! – Она упрямо сжала губы и нахмурилась. – А Доктору не стоило отнимать у меня память. Что значила одна жизнь по сравненью с возможностью помочь кому-то?
Я деликатно кашлянул.
– Никогда не угадаешь, Донна. Если бы он не запечатал твою память, скорее всего, тебя бы сейчас не было на Земле.
– Очень многое могло случиться, – задумчиво ответила Донна. – Раз все просто было бы иначе.
– Тут не поспоришь.
– Но. – Донна подняла палец и потыкала им воздух передо мной. – Ты… я знаю, что знаю тебя. Часть памяти Доктора теперь моя. Почему ты здесь? Почему вы все здесь? Вы точно знаете что-то, чего не знаю я. Но я должна задать вопрос: то, что происходит – в этом есть твоя вина?
– Понятия не имею, – ответил я.
Донна все так же задумчиво кивнула.
– Это честно.
– Погоди. И это все? – спросил Харкнесс. – Ты ему веришь? Я не к тому, что непременно не должна, но почему так просто?..
– Телепатический контакт, – объяснил я вместо Донны. – Естественно, мы не обменивались мыслями, но пытаться помочь так, чтобы это было незаметно – очень сложно. – Донна только тихо улыбнулась. Ей все еще было не по себе. И сильно не по себе. – Но боюсь, есть плохая новость. Она не умрет, пока. Но голова у нее раскалывается. Может быть, это связано и с несколько другой теперь биологией…
– Все в порядке… – проговорила Донна.
– Дело не в этом… – одновременно с ней вздохнул Джек. – Мы не договорили. Они не такие, как я раньше. Они не восстанавливаются. Если снести человеку голову, он не умрет, но голова не прирастет обратно. Если он сгорит наполовину – он тоже не умрет, но и раны его не заживут. Это не полная инверсия. Это… черт знает что. Худший вид бессмертия, который можно придумать.
– Ты прав. Звучит не очень приятно…
– А Доктор… – снова завела Донна.
– С ним невозможно связаться с Земли. Вообще ни с кем в данный момент. Я пробовал. Каким образом Уилфред умудрился связаться со мной, представления не имею. Счастливое стечение обстоятельств, только что закрывшиеся последние окна, рикошетный сигнал. Прибыть сюда я смог без проблем, но пока это оказалось путешествием в один конец. Я был бы совсем не против того, чтобы здесь вместо меня оказался Доктор, и оставаться в счастливом неведении насчет всего, что тут происходит, пока все не закончится, но его здесь нет, судя по всему. – Я нетерпеливо побарабанил по столу пальцами. – Так что? Какие есть предварительные мысли, предположения, улики, интересные факты? С чего начнем? Может, попробуем общее сканирование планеты? Из ТАРДИС?
– У тебя есть работающая ТАРДИС? – встрепенулась Донна. – Докторская?..
Я слегка скрипнул зубами и улыбнулся.
– Нет, Донна. Много воды утекло. Моя собственная. У нее даже исправно функционирует хамелеонный режим.
– Ну, хамелеонный режим – это пустяки и излишество, – отмахнулась Донна. Похоже, она приходила в себя и крепла на глазах. Она звонко хлопнула ладонью по столу и решительно поднялась, сурово сдвинув медно-рыжие брови. – Чего же мы ждем! Пойдемте и отсканируем!..
– Стоп!.. – только и сказал я.
Харкнесс предупреждающе поднял палец:
– Насколько я помню – внутри ТАРДИС не совсем то же пространство-время, что снаружи! – заметил он.
– И что? – осведомилась Донна.
– По мне, так ничего, – заверил я. – Мне ты подойдешь и регенерировавшая, а вот остальным – не знаю.
Донна недоуменно моргнула.
– Что значит – тебе подойду?..
– Он собирает выживших повелителей времени, – вставил наконец Уилфред, ободренный сразу двумя причинами: тем, что Донна может вот-вот регенерировать, и тем, что мы это вовремя вспомнили и, видимо, хотим предупредить ее об опасности.
– Коллекционирует, что ли?..
– Да нет… цивилизацию восстанавливает…
Глаза Донны широко распахнулись:
– Какой ужас! – воскликнула она, возмущенно всплеснув руками.
– Ну да, конечно, только Доктор у нас умеет спасать мир! – недовольно огрызнулся я.
– Спасать – это одно! А провоцировать новый виток!..
– Перестань, пожалуйста! Ты только-только все вспомнила! И то, далеко не все! Это долгая история, и могу тебе сказать, что Доктор в курсе всего.
– И он в этом участвует?
– Не совсем…
– Кажется, я понимаю, почему! Итак, ты вызвался мне помочь, чтобы заполучить в свою коллекцию побольше генетического материала, я все правильно понимаю?
– Нет. Мне нужен антидепрессант для Доктора.
– Какой антидепрессант?..
– Ты. Или кто угодно, кто сумеет его расшевелить. Он что-то сам не свой с тех пор, как мы немного раскололи Вселенную.
– Раскололи Вселенную?!..
– Так получилось – вышло две равноценных крупных ветви развития. Собственно говоря, отчасти так вышло потому, что он остался в живых. А в другой версии нашей Вселенной погиб, регенерировал, мы даже общались с его новой регенерацией.
– И я общался! – прибавил Харкнесс. – Мы эту новую регенерацию даже спасали!
Донна присвистнула.
– А я уж решила, что тебе заложница нужна! – тон ее все еще оставался подозрительным.
– Может, и нужна, – пожал плечами Харкнесс. – Понятия не имею. Я вернулся на Землю, когда понял, что нужен тут, но когда я их оставлял, там была шизофреническая команда: Доктор – наш Доктор, одна из его прежних версий – совершенно отмороженная, между нами: будущий Доктор к тому времени отправился в свою Вселенную через аномальный раскол; Мастер, Ривер Сонг…
– Ривер Сонг? – Донна резко обернулась ко мне, потом снова к Джеку. – Она ведь погибла в Великой Библиотеке!..
– Я ее оттуда вытащил! – быстро ответил я, упреждая вопросы, как это Доктор придумал, как ее спасти.
– Вот как!
– И КЭЛ тоже.
– Вот как!.. – повторила Донна. – То есть, Библиотека больше не функционирует?
– Это раньше она не функционировала, населенная Вашта Нерада, не очень-то смыслящими в литературе. Теперь – отлично функционирует, все на автоматике.
– А Доктора, если что, вытащил я, – скромно заметил Харкнесс. Уилф радостно закивал:
– Понимаешь, Донна, там были всякие жуткие пророчества, Доктор все время повторял, что должен умереть, но он не умер.
– И это, по-вашему, раскололо Вселенную?..
– Всё вместе, конечно. Но это в самом деле долгая история! Мы все живем в мультивселенной, и если у тебя память повелительницы времени, Донна, ты знаешь, что это нормально! Более или менее. Давайте не будем скандалить.
– Интересно, что же происходит на Земле в той, другой Вселенной, – довольно странным голосом проронил Харкнесс. И взгляд у него тоже был очень-очень странный.
– Мы не можем отвечать за все вселенные подряд… – И тут я понял, о чем он. – Погоди, тут что-то изменилось, так?
Харкнесс кивнул после паузы, как будто это далось ему с огромным трудом, а в горле застрял комок.
– Я хотел вернуться… домой. Решил, что, что бы ни случилось, не вправе их бросать… Но получается, что бросил…
Я вежливо приподнял бровь:
– Ты называешь Землю своим домом? – И, прикинув кое-что в уме, учитывая обстоятельства, при которых он исчез, покачал головой. – Совсем необязательно. Во-первых, ты явился спасти Доктора по призыву, который мог бы считаться парадоксом…
– А мог бы и нет? – с сомнением спросила Марта. – Чем бы он еще мог быть?..
– «Парадоксальные» петли вполне нормальны для ткани континуума. В норме он не может существовать без их поддержки и наоборот. То, что кажется ненормальным, может быть очень даже нормальным, и наоборот. Это как свернутые измерения, до которых вы пока еще не дошли, чтобы засечь их, но уже догадываетесь, что они существуют. Для меня это норма, но чтобы вам что-то объяснить, лучше всего применить слово «парадокс», так как это вне ваших представлений о нормальном течении времени, которое совсем не течение, а… в общем, неважно, это бесполезно, хотя, если представить очень бурную реку с бесконечностью бурунов, водопадов, ледников, множеством параллельных русл самой различной извилистости, различных брызг, самой окружающей влажности и так далее, это хотя бы создаст подобие настроения. Так вот. Учитывая, что мы знаем, что есть другая Вселенная, где Доктора не спасали, знаем, что она успешно существует и, думаю, что, так как это в другой Вселенной, не будет «спойлером» то, что я знаю, что Джек Харкнесс там тоже существует. Ты вернулся домой. Только в разных вселенных по-разному. Собственно, ты изначально есть во множестве вселенных.
– О!.. – Харкнесс шумно выдохнул, чуть порозовел, а потом, похоже, пуще прежнего запечалился. – Значит, я там точно есть…
– Печальные воспоминания?
Он ответил почти свирепым взглядом.
– Да! – бросил он отрывисто. – И не то чтобы я был против, чтобы не случалось того, что я помню. Некоторые, дорогие мне люди, все еще живы. Здесь. Но значит, если здесь этого не было, то там – все же было.
– Или нет. Все в динамике. Везде и повсюду. А где-то происходит абсолютно все, что только можно себе представить, но разве это повод не делать все, что в наших силах, чтобы исправить то, что мы считаем неправильным. И надеяться на то, что однажды даже наши прошлые ошибки будут исправлены.
– Или – что ничего не стоят все наши прежние удачи!
Я пожал плечами:
– Палка о двух концах, Джек. Но не будем о грустном, а будем – о другом грустном. Кто идет со мной в ТАРДИС? Джек, Марта? Вы хотя бы отчасти что-то понимаете и, как я понимаю, намного лучше других людей на Земле можете объяснить текущую ситуацию, если мне понадобятся подробности на месте.
– Послушай, не-марсианин, – душевно проворчала Донна. – А ты понимаешь, что если мы все исправим, то все равно выйдет так, будто я зашла в ТАРДИС прямо сейчас. Какой смысл тянуть?
Уилф издал жалобный кудахчущий звук:
– Донна!..
– Смысл простой. Посмотри на своего дедушку. Вспомни Доктора. Для некоторых людей и «марсиан» ценна твоя человеческая жизнь. Твоя настоящая личность, которую им хочется сохранить как можно более долго. Впрочем, если ты настолько стремишься в бой, что готова всем пожертвовать, у меня есть для тебя одно предложение, которое, возможно, покажется всем компромиссным, особенно тебе. Что хорошо в данный момент – теперь ты сама можешь говорить за себя, а не остается лишь догадываться, чего бы ты хотела на самом деле, и что для тебя лучше, в обход твоему собственному незнанию своего положения.
– Где твоя ТАРДИС?!
– В комнате твоего дедушки. Выглядит как напольные часы.
Донна вскочила и бросилась вон из кухни. Мы все, в различной степени всполошенности, гурьбой кинулись за ней.
– Донна, Донна!.. Не горячись, девочка моя!.. – взывал откуда-то сзади Уилф.
Я душил невольно рвущиеся смешки. Все равно, при всем своем энтузиазме, она бы в нее не вошла. Я готовился радостно сказать: «Заперто!» у самых дверей, но Донна резко затормозила прямо у меня перед носом, а Харкнесс врезался мне в спину локтем.
– Надо же! И правда – напольные часы! – воскликнула Донна.
– «Вортекс и маятник»! – объявил я иронично-пафосно. – Просто побудь здесь. В конце концов, ты же знаешь, регенерация не всегда проходит гладко, а что нам сейчас совсем некстати, так это совершенно беспомощная таймледи, возможно, в коме, требующая ухода, тогда как у нас тут планета в опасности. Хорошо?
Донна вняла этим доводам и кивнула.
– Ну хорошо, только сообщайте мне обо всем!
– Разумеется, мы надеемся на твою помощь.

Когда мы вошли в ТАРДИС, Марта шумно выдохнула у меня за спиной и заметила с нервным смешком:
– Я ожидала, что она окажется красной внутри!..
– Не всем мечтам суждено сбыться.
– Бронзовая – тоже ничего, – когда как, бывает и серебристой под настроение, – вот только… тут еще и рояль?!..
– А что такого? Рояль в ТАРДИС – обычное дело.
– Сюда бы больше вписался орган. Стимпанковский.
– Спасибо, Марта, я об этом подумаю. А теперь запустим сканеры… Ну, что тут у нас происходит с пациенткой?..
Пациентка на сканерах выглядела неважно. Скрученной в плоскую изогнутую восьмерку – в одном из ракурсов, в других – напоминала лопасти гребного винта парохода или нож для мясорубки.
– Что это? – с искренним любопытством спросила Марта.
– Земля.
– Что-то непохоже, – заметила она с сомнением.
– Забываешь, что измерений в пространстве больше трех, Марта? Но все равно она здорово не в порядке – вот этих скручиваний и деформаций тут быть не должно.
– Не понимаю, в реальности все кажется нормальным, ну, кроме бессмертия.
– О, кстати о бессмертии! Харкнесс! – Я быстро повернулся к нему и выпустил ему в кисть, которой он опирался на консоль, тонкий луч из лазерной отвертки.
– Черт!.. Зараза!.. – Джек отдернул руку и затряс ею в воздухе.
– Спокойно! – Я на всякий случай отскочил подальше. – Там был режим не больше, чем на укол булавки!
– Нихрена себе булавка…
– Посмотри на свою руку.
Джек опустил руку и посмотрел на нее.
– О! – промолвил он, и я был уверен, что это прозвучало с радостью. Бессмертие все же очень удобная штука, как ни крути.
– Да, Донну сюда пока лучше не пускать, - заключил я.
– Мог бы предупредить!
– Да зачем тебя лишний раз напрягать? А теперь все ясно.
– Ясно что?
– Что все зависит от состояния нашей пациентки. В ином, здоровом, континууме с тобой все в порядке. Впрочем, особенно не радуйся, понемногу даже ТАРДИС подпадет под влияние окружающей аномалии. Но нескоро, едва ли когда-нибудь окончательно, и тому подобное. И все же лучше разобраться со всем поскорее. Когда именно все началось?
Джек и Марта начали спорить о точных цифрах, которыми располагали Торчвуд и ЮНИТ, я завел их в программу, установил пределы аномалии, и они мне очень не понравились.
– К сожалению, выглядит все так, дорогие друзья, как будто в данный момент мы с вами находимся не совсем в своей Вселенной.
– Не в своей? – переспросила Марта. – Это как?..
– Не совсем? – уточнил Джек. – А это-то как?..
– Это как накладка одной вселенной на другую. Частичная когерентность с чужеродным континуумом, и как следствие – частичная потеря когерентности со своим собственным. Вообще-то, это очень нехорошо…
– Но как? – повторила Марта.
– Если хотите знать, на что это больше всего похоже, то это отклонение в гравитации. Вот взгляните – тут и тут своеобразные полюса аномальной гравитации.
– Никогда про такое раньше не слышал, – твердо заявил Джек, с сомнением глядя на экран. – Что еще за полюса?
– Своеобразные магнитные полюса. А вернее, точки проникновения чужеродной гравитации. Гравитация, это, знаете ли, то, что может пересекать границы вселенных, хотя на это не способны даже фотоны. В данном случае это точки фиксации. Такой космический вертел. Кто-то приколол Землю, как бабочку булавкой, к другому континууму. Она отчасти все еще там, где должна быть, она на месте, но от прочего континуума ее отрезают искажения пространства-времени. Естественно, что мы ни с кем не можем связаться.
– В нашей Вселенной, – сказала Марта. – А в этой… другой?
– В другой тоже. Мы в точке пересечения вселенных, которая в данный момент является нейтральной зоной, не принадлежит ни одному континууму, ни другому, и в то же время – и тому, и другому.
– И что мы на этом вертеле? Поджариваемся? – поинтересовался Джек. – Что это за «небесная ось»? Что она делает и зачем? Похищение Земли? Это как когда-то далеки?..
– Можно предположить, что это временное место встречи, пока не будет что-то сделано, например, пока Земля не будет преобразована во что-то приемлемое для обитания жителями другой вселенной. Вот то, что с вами происходит – бессмертие. Не исключено, что оно придумано вовсе не ради вас. А скажем, для того, чтобы ваши тела послужили лучшими приёмниками для переселения в них других существ. Побочные для вас эффекты, возможно, для них будут вовсе не такими неприятными. Отличная же идея!..
– Да, насколько я знаю, ты у нас специалист по захвату чужих тел…
Я равнодушно пожал плечами:
– Вопрос выживания. Природе все равно. Выживает тот, кто выживает. – Я припомнил текущую ситуацию, в которой находилось человечество, и прибавил: – Иногда выжившему это нравится, иногда нет, а жизнь просто продолжается… Что ж, пока данные обрабатываются, могу только сказать, что это забавно похоже на… – На консоли замигал индикатор распознавания. – Нет! – Это было абсурдно, я отмахнулся и покачал головой. – Да ладно!.. Вот ты где!.. Не так давно виделись.
– Ты о чем это? – встрепенулся Джек.
– «Место встречи»! – представил я, ткнув пальцем в экран.
– Какой встречи?..
– На самом деле, это название планеты. В переводе с шумерского. У вас о ней ходят легенды. Вы зовете ее Нибиру. Не так давно мы уже столкнулись с их попыткой вторжения. Правда, это была совсем другая попытка вторжения, из другого измерения, не совпадающего даже с этим – другая вероятность, другая версия Нибиру, но все-таки это снова Нибиру. Очень упрямая планетка.
– На Новый Галлифрей?
– На Землю.
Джек посмотрел на меня круглыми глазами.
– Не смотри на меня так. Да, иногда мы тоже спасаем Землю. Потому что это было вторжение не просто на Землю, а в эту Вселенную – из другой вселенной. Нарушились бы причинно-следственные связи…
– И в итоге, это отразилось бы на твоем Новом Галлифрее, – понимающе кивнул Джек. – Все ясно!
– Ну что ж, по крайней мере, теперь мы знаем, кто наш враг, и думаю, я знаю, как это все остановить. – Я отключил сканеры одним щелчком.
– Эй, – изумленно позвал Джек. – Что? Так просто?..
– Да, ничего сложного – нужно попасть к точке проникновения, а вернее, к точкам, лучше всего одновременно, скомпрессировать инородную материю, сжав ее до черной дыры…
– А ты ничего не забыл?..
– Что?..
– Ты хочешь создать черную дыру в центре Земли?..
– Нет.
– Ничего подобного! Ты сказал…
– Я сказал, что собираюсь замкнуть выход из чужой вселенной, создав в точках проникновения черную дыру.
– Черт побери! Это же Земля!.. И мы все – на Земле! У тебя совсем крыша поехала?!
– Харкнесс, прекрати нервничать! И мы сперва сходим, сообщим новости Донне и Уилфреду, чтобы они знали, что происходит. Может, у Донны будут еще какие-нибудь соображения.
Харкнесс выдохнул. Он очень надеялся на здравый рассудок Донны.
– Один момент, – вставила Марта. – А как мы это сделаем одновременно?..
– У нас же машина времени, Марта.
– Ах, ну да, конечно…

Мы вышли из ТАРДИС.
– Донна?.. Уилфред?..
Спальня Уилфа была абсолютно пуста. Может, конечно, они решили, что это не самая удобная комната в доме, но едва ли они могли далеко отойти от ТАРДИС, когда ждали новостей.
– Может быть, Донне стало плохо?! – встревожилась Марта и опрометью бросилась по направлению к гостиной, где мы еще не были, и откуда точно доносились какие-то звуки. – Это, наверное, от близости к ТАРДИС!.. Другое же пространство!..
Мы невольно последовали за Мартой, увлеченные ее энтузиазмом. Хотя спешка мне совсем не понравилась – я осознал, что едва захлопнул дверь ТАРДИС, но не заблокировал ее. Конечно, это можно было сделать дистанционно…
Донна и Уилфред действительно были в гостиной, но не одни. Их окружала толпа совершенно лысых зловещих субъектов с морщинистыми, сходящими на нет индюшачьими подбородками и сильно запавшими глазами.
Марта вскрикнула от неожиданности и зажала себе рот ладонью, но только на мгновение:
– Господи!.. Что тут происходит? Кто вы?..
– Мы – Тишина! – гордо просвистел, прошелестел один из кожистоголовых. – И теперь в нашем распоряжении есть повелитель времени!..
– Который из двух?.. – машинально ляпнул Джек, посматривая на Донну. Шестеренки в его голове отчетливо заскрипели. Хотя бы оттого, что он испытывал желание броситься в бой, невзирая на возможность погибнуть, и с трудом удерживал в памяти сознание того, что сейчас это сработает только раз.
– Еще не двух! – просвистел кожистоголовый.
– Я еще не регенерировала, – мрачно признала Донна, сердито зыркая глазами на чужаков. – Самое гнусное, что мы их не запоминаем!..
– Шшш… – зашипели на Донну кожистоголовые, но тут же как будто расслабились, видно, решив, что это не такой уж секрет.
– Что? – спросили мы почти одновременно.
– Как только они уйдут, – возбужденно ответил Уилф, взмахивая руками: – Пф! Мы их забудем! Помним, только пока они прямо перед нами. Увидим снова – вспомним. А отвернемся – нет…
Уилф демонстративно закрыл ладонями глаза, выдохнул, расслабился, удивленно позвал:
– Донна?.. – отнял руки от лица, и с придушенным вскриком подскочил на своем стуле, увидев толпящихся вокруг кожистоголовых, нелепость которых лишь подчеркивали темные деловые костюмы. – О Боже!..
– Ага, – отметил я вслух. – Паршивая когерентность, а, джентльмены?!
Джентльмены своеобразно нахохлились, будто хмурясь.
– И что же вы имели в виду под «распоряжением»?
– ТАРДИСС… – прошипел один из них. – Прямо сейчас мы завладели ею…
Я нажал кнопку на аппарате, спрятанном в кармане. Из «спальни Уилфреда» донеслись пронзительные крики. Кожистоголовые ощетинились, все вокруг встрепенулись.
– У моей ТАРДИС есть режим «избавься от незваных гостей», – пояснил я. На деле это означало, что они никуда не проникли. Дверь я заблокировал еще на ходу, а само прикосновение к ней по моему сигналу выдало пробежавший по обшивке ток. Впрочем, было кое-что и внутри ТАРДИС, но тогда мы не услышали бы криков.
Джек и Марта едва заметно отстранились, видимо, припомнив, как несанкционированно проникли когда-то в Машину Парадоксов.
– Не волнуйтесь! – шепнул я им громко, не без иронии. – Все было под контролем!.. О, нет…
Воздух за спинами кожистоголовых задрожал, заколебался, и у стены материализовался черный антикварный рояль. Совсем забыл о нем... Ведь этот мерзавец реагирует на то, что происходит вокруг него, и может ответить тем же. Если он отреагировал на акт агрессии с помощью тока – а совпадение по времени едва ли можно было счесть случайным, то это чертовски, чертовски плохо для меня…
Но кожистоголовые ничего не заметили, кроме моей внезапной растерянности, которую приняли отчего-то на свой счет.
– Неважжно! Ты все забудешь! У нас всегда будет время застать тебя врасплох. Кровь бессмертного не так стабильна, как мы рассчитывали. Она аномальна и неправильно копируется в инверсии. А вот кровь повелителя времени подойдет нам прекрасно!
– Не стоит делить кровь неубитого таймлорда. Для чего?
– Для инверссии! Влив ее в когерентные полюса, одновременно с двух сторон, мы получим целую планету повелителей времени…
– Звучит как-то знакомо. – Уилф согласно подпрыгивал на стуле. – Значит, вы сделали с кровью бессмертного именно это?
– Да-а!
– Но когда? – не выдержал Джек.
– Мы были очень терпеливвы! Разные эпохи, разные страны, помощники-люди…
Лицо Харкнесса обрело окончательно ошарашенное выражение.
– Хорошие холодильники… – подхватил я. – И раз теперь он смертен, значит, после инверсии, я…
– Станешь псевдобессмертным, как все эти люди…
– Только пока нахожусь в этом пространстве.
Кожистоголовые оскорбленно покрутили подбородками.
– Это станет нашим пространсством!..
– Мы не дадим тебе добратьсся до ТАРДИСС!..
– Ты даже не вспомнишшь!..
– Как тебе понравитсся оказаться в негодном для жизни, наполовину разрушенном теле?..
– Подумаешь, не впервой!
Плевать на рояль, я выхватил из кармана лазерную отвертку, но один из кожистоголовых (я догадался, что долю секунды назад он находился в зоне моего «слепого пятна»), воздев руку, выпустил в меня электрический разряд.
– Проклятье!.. – почти рефлекторно парировав, я выдал ответный, хоть довольно слабый, но куда мощнее, чем ожидал – вероятно, так действовало искажение пространства – понятия не имел, что это еще может у меня получиться!..
Но все-таки меня тряхнуло, а может, от потери энергии при рефлекторном парировании, я почувствовал себя на мгновение выжатым лимоном и привалился к стенке. Кожистоголовые исчезли, брызнув врассыпную. Оставшиеся без их присмотра люди непонимающе завертели головами. Они забыли. А я почему-то нет. Я бросил взгляд напротив, на рояль, и от изумления чуть не разинул рот. Крышка рояля была поднята, а под ней крутилась голограмма, которую я и видел все это время краем глаза. Донна и Уилфред были повернуты к роялю спинами, а остальные смотрели на них, не видя рояль, который никак их не беспокоил.
«Сайлент», – внезапно прозвучало у меня в голове. – «Они называют себя сайленты – Тишина».
– Спасибо, – пробормотал я потрясенно.
Рояль старательно держал крышку открытой.
– Эй! – окликнул я. – Гляньте-ка туда!..
Будто в ответ на мои слова, голограмма принялась копироваться, и крутящиеся полупрозрачные изображения поплыли в воздухе к каждому из присутствующих, зависнув у нас перед глазами.
– Ого! – воскликнула Марта, когда у всех прошел первый шок узнавания и понимания, что только что происходило. – Так это не просто рояль? Что это?
– Предпочитаю считать, что друг. – Хотя уверенности у меня никакой не было. Может быть, ему просто показалось, что агрессия сайлентов выше нашей, и она его возмутила. Но я абсолютно не мог быть уверен в том, как он поведет себя дальше. Будет ли считать вторжение во Вселенную, которую он создан копировать в мельчайших деталях и однажды восстановить, достаточно враждебным, чтобы быть с нами на одной стороне, или будет реагировать чисто механически и повернется против, как только мы начнем побеждать? Я предпочел надеяться на первое. В обратном случае – нам всем крышка. Крышка от рояля…
– Так они сказали, что хотят совершить инверсию!.. – опомнился Уилфред. – Если они ее совершат, то Донна не регенерирует? По крайней мере, сейчас…
Наверное, от этих слов мне следовало почувствовать себя неуютно, но все как-то осуждающе посмотрели на Уилфреда. Даже Донна. Да и сам он выглядел скептически.
– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – буркнул Харкнесс.
– Но зачем это вообще им нужно?
– Я думаю, они сознают, что не смогут полностью преодолеть декогерентность. Максимум, что у них вышло – это сайленты, которых мы видели, но их никто не запоминает. В некоторых случаях это удобно, но постоянно так жить в этом пространстве невозможно, им нужна полноценная жизнь, им нужны костюмы.
– А? – не понял Уилф. – Да, я видел, они в костюмах…
– Им очень нравятся костюмы. Они просто одержимы костюмами. Не совсем по вашему любимому Фрейду, но я бы заметил – они мечтают иметь форму.
Джек сложил руки на груди и пожал плечами.
– А может, костюмы – это просто самое безликое, что можно придумать?
Я отмахнулся.
– Не мешай мне. Им нужны костюмы. Они готовят их – вас – для себя. Пока их достижение – ваша проблема с умиранием. Но они хотят чего-то получше.
– О, ну разумеется, они хотят!.. – воскликнула Марта.
– И все будет как на то славное Рождество, только это будешь не ты у всех в головах, а сайленты? – уточнил Уилф.
– Я говорил про бесплатный сыр! – напомнил Джек.
– Ну да, лучше уж точно не будет. Вы не против, если мы переместимся поближе к ТАРДИС?
Из спальни Уилфа опять донеслись крики. Уилф возмущенно кудахтнул и задергался. Я покачал головой и взял отвертку наизготовку.
– Кажется, они опять попробовали к ней прикоснуться. Хорошая новость – она все еще там.
– А что там такое? От чего они орут? – нервно поинтересовался Джек.
– Пустяки. Ток по периметру.

@темы: Доктор Кто, Проект "Генезис"

Comments

[Бранд]

– Аа… – Джек почему-то кивнул успокоенно. Говорят, любая определенность лучше разыгравшегося воображения. Да и в самом деле – пустяки.
– Но я не хочу, чтобы они успели сообразить, как еще ее можно утащить, – почти шепнул я.
Джек и тут понимающе кивнул и едва не попробовал идти первым. Я взял его за плечо и отодвинул назад.
– Держись лучше там, как наименее бессмертный в данный момент, хорошо?
– А вы можете потом оттащить мое тело в ТАРДИС! – нашелся Джек.
– Не искушай меня интересными экспериментами, Джек!
Джек подавил смешок, и мы двинулись в комнату Уилфа. Перед нами парили голограммы, а сам рояль, я верил, прикрывал нас с тыла.
Мы прокрались в комнату и – никого там не обнаружили, даже слегка обуглившихся и бессознательных тел, они унесли с собой все, что считали им принадлежащим. Но по счастью, не ТАРДИС. Не с тем таймлордом связались! Я выдохнул.
Джек потрогал меня по плечу.
– Слушай, а это вливание крови в полюса – ты уверен, что все вернется к нужному порядку вещей, если выбросить эту… декогерентную планету в ее собственное пространство?
– Да, практически уверен – ведь сам эффект держится на этой гравитационной фиксации.
– Практически или полностью? Точно ничего не упускаешь?
– Харкнесс, я не могу провести абсолютно все исследования, но насколько я могу быть в чем-то уверен... Ты же был в ТАРДИС, в другом пространстве – ты был нормален. Ну, нормален для тебя.
– Но они сами не ожидали такого эффекта, моя кровь аномальна, инверсия не прошла так, как они рассчитывали, а если сейчас мы вольем туда нормальную человеческую…
– И где мы возьмем нормальную человеческую?
– Во мне, конечно! – Джек гордо выпятил грудь.
– Харкнесс, ты мазохист! Ты в курсе?
Он пожал плечами.
– «Бытие определяет сознание». Я привык, что мне это не вредит, почти не обращаю внимания.
– И это может быть абсолютно ни к чему, только лишней возней.
– Я бы предпочел перестраховаться, прежде чем ты устроишь в центре Земли черную дыру!
– Ах да, особенно перед тем, как я устрою в центре Земли черную дыру! Ты хоть понимаешь, как это звучит?
– Как «перед смертью не надышишься»? – вставила Марта.
– Спасибо, доктор Джонс. Но никакой черной дыры там не будет. Вернее, как только она будет, она окажется в другом пространстве.
– Ты собираешься превратить их планету в черную дыру? – ужаснулась Марта.
– Это же лучше, чем Землю, правда? Знаешь, почему они вообще сюда стремятся? Потому что их Вселенная гибнет, гаснет, тает на глазах. Так или иначе, они умрут. Быстро или медленно. Или – можете умереть вы. И не факт, что это их спасет. Это только отчаянная надежда. Иллюзия.
– А ты? – защищаясь, будто я на нее нападал, спросила Марта. – Разве ты не цеплялся за жизнь, будь она какой угодно, ненормальной, иллюзорной?
– Да! – согласился я. – Таков инстинкт всех живых существ. Но тут есть тонкость. Между мной сегодня и мной вчера, может быть пропасть огромней, чем кажется. Я сейчас – это факт, но дожил ли до этого момента вчерашний я? Или ты? Ты знаешь, мы меняемся постоянно. Назови это жизнью, или назови это энтропией. Выигрывают только факты. Выживает только тот, кто выживает. Жизнь трансформируется, переходит из формы в форму, обычно тем образом, что кто-то живет за чужой счет – поглощает другого – пожирает впрямую или вытесняет. Самим своим существованием, и без этого не было бы никакой жизни. Любая жизнь означает чью-то смерть. Много смертей. А вот смерть совсем не обязательно автоматически означает чью-то жизнь. Мы – случайно сохраняющиеся формы, иллюзии, мы эфемерны и сохраняемся только из стремления сохраняться, развившегося случайно, потому что во всех иных случаях – никто не сохранился. Это и есть жизнь. Ты – врач. И знаешь это лучше многих. Жизнь ничем не прекрасней смерти, она такова только в наших глазах.
– Ты не меняешься!
Я улыбнулся.
– Несмотря на то, что мы меняемся каждое мгновение, в более обычном смысле, никто из нас не меняется. Разве что умирает. Иногда, правда, это бывает при жизни. Не самый веселый исход. Впрочем, можешь не беспокоиться. Их гибель не будет мгновенной и легкой, как ты, может быть, думаешь, и что почему-то тебя отвращает.
– Что ты имеешь в виду? – Марта подавляла желание отшатнуться и болезненное любопытство одновременно.
– Я говорил, что в центре Земли не появится никакой черной дыры?
Она кивнула.
– Они ровно в том же положении. Искусственная черная дыра в зоне фиксации собьет все настройки и окажется вне обоих пространств. Крошечный сгусток сжатой материи вне окружающего пространства подвергнется взрыву, как нечто быстро извлеченное из зоны высокого давления. Нас оттолкнет друг от друга этим взрывом.
Марта вытаращила глаза.
– Это же…
– Мы создадим между нами целую новую быстро расширяющуюся Вселенную. Ничего необычного. Они постоянно так делают!
– Кто – они? – спросила окончательно сбитая с толку Марта. – Нибирцы? Повелители времени?
– Вселенные, – уточнил я терпеливо. – Они появляются постоянно. Тот огромный порстранственно-временной континуум, который мы превозносим как всё мироздание – только пылинка в мультивселенной, среди бесконечности почти идентичных и абсолютно на нее не похожих. Одной больше, одной меньше – какая, в сущности, разница?
Марта схватилась рукой за лоб.
– Не могу с тобой разговаривать! Но ладно, давай сделаем это, раз нет другого способа…
– Ребят, а пара канистр все-таки у кого-нибудь найдется? – спросил Харкнесс, вернувшись с кухни, где только что чем-то грохотал. – У Уилфреда нет больших.
– Будут тебе канистры. В ТАРДИС точно где-то есть.
– И кстати, учитывая, что кровь нам нужна смертная. Мы ее как? Выкачаем тут, в доме Уилфреда? А как доставим? В ТАРДИС она же инвертируется?
– Вот поэтому вы с доктором Джонс провернете эту глупость прямо в ТАРДИС, во-первых, так мы сможем ее набрать гораздо больше и быстрее – раз она будет постоянно возобновляться, пока ты бессмертен. А когда вынесем наружу – она будет инвертированной.
– Эврика! – просветлел ликом Харкнесс, и с энтузиазмом двинул нас с Мартой по плечам. – Тогда за дело?!
– Да. – Я разблокировал дверь ТАРДИС. – Идите внутрь. Канистры должны быть… – я вытащил из кармана навигатор, – тут, на складе: идите по карте, надеюсь, не заблудитесь. Впрочем, навигатор будет вам подсказывать, где свернуть. А тут у меня есть еще одно дело.
Парочка из Торчвуда и ЮНИТ возбужденно отправилась на свои поиски страшно нужных канистр, а я повернулся к Уилфреду и Донне, подавленно сидевшим, взявшись за руки, на покрытой выцветшим покрывалом бугристой старой кровати. Прихватив ближайший стул, я сел рядом с ними.
– Я была абсолютно бесполезна! – с сердитой горечью воскликнула Донна, кусая губы. – Опять! Все еще! Я так не привыкла… Я должна пойти с вами!
– Но, Донна… – пролепетал Уилф жалостливо.
– А чего ты хочешь? Чтобы эти… сайленты вернулись и разделались со всеми нами? Мы ничего не добьемся, пряча голову в песок!
– Ты совершенно права, Донна, – сказал я, и с некоторым подозрением отметил подрагивание жилок, похожих на синеватые бечевки, на шее Уилфреда. Очень хрупко, очень… Старость, уходящее время, я почти невольно глянул на часы. – Но увы, ты объективно сейчас не можешь быть в лучшей форме. Регенерация заторможена, но ее действие не способствует немедленным подвигам. Как твоя голова? Еще болит?
На медно-рыжих волосах Донны плясали солнечные зайчики. Она пожала плечами.
– Даже не знаю. Просто такое тупое тяжелое ощущение… но уже не так как раньше, нет. И я не боюсь умереть или стать кем-то еще. Прости, дедушка. Может быть, я не буду прежней Донной, но я все еще буду Донной. Неужели ты боишься, что я перестану любить всех вас?..
Уилфред всхлипнул, откопал откуда-то из-за пазухи скомканный носовой платок, шумно высморкался и промокнул покрасневшие глаза.
– Я не знаю, Донна. Если так хочешь – иди. Ведь все равно уже ничего нельзя поделать…
– Можно, – возразил я. – Я могу вернуть все, как было.
– Если я тебе позволю… – проворчала Донна, и Уилф жалко улыбнулся: мол – вот она, прежняя Донна. Хотя бы ее тень.
– И еще я могу сделать так, чтобы вы не оставались наедине с сайлентами. Едва мы дематериализуемся здесь, мы займемся полюсами, уверен, им будет, чем отвлечься. А чего им искать здесь, если ты все забудешь? Разве что приманку для еще одного повелителя времени? Но он не хочет возвращаться, чтобы не лишать тебя одной из жизней, принадлежащих тебе по праву. Настанет день, когда ты все вспомнишь, так или иначе.
– Или когда кому-нибудь понадобится кровь повелителя времени, и кто-то придумает, как разбудить мою память, чтобы я регенерировала…
– Если хорошенько подумать… то у тебя есть встроенный предохранитель. Один раз, в прошлом, я на него уже нарвался. Если подумать еще, то у твоего дедушки есть телефон, которым он может вызвать меня… если, конечно, что-то не блокирует планету, но так бывает все же не в каждую трудную минуту. И если продолжать думать, у тебя есть еще один выбор – ты можешь остаться Донной, но Донной-клоном. В специально созданном теле повелительницы времени, сохраняющем максимально твои человеческие параметры, внешние и психические. Строго говоря, ты будешь примерно такой же, как сейчас, когда ты все помнишь.
– Клон? – повторила Донна, нахмурившись, и очень деловым тоном. – Звучит жутко… А что станет со мной настоящей?

[Бранд]

– Гм… Ну, собственно, это то, что я хотел уточнить. Когда я говорил заочно с Уилфредом, у него тоже все уперлось в этот самый вопрос. Я рад, что мог спросить тебя сейчас о том же, когда ты все помнишь, и когда твоя память не только память Донны.
– Я думаю, что я просто должна регенерировать! – Донна решительно поднялась, расправив плечи. Недоуменно потерла лоб. – У меня даже голова сейчас совсем не болит! Разберемся со всем немедленно!
– Стой. У меня есть мысль. Я не могу гарантировать, что все получится в точности так, как я хочу, но ТАРДИС все же машина времени. Я думаю, что я смогу все рассчитать, хотя, конечно, нам непременно будут мешать, я это предвижу, и постараюсь вернуться в этот самый момент. Если ничего не получится, но Землю мы спасем, то ты регенерируешь. Если все получится, мы спасем Землю и вернемся в нужную секунду, я думаю, я успею поймать твою регенерацию, и тогда уже «вернуть все как было». Что касается Доктора… он по-настоящему страдал, когда ему пришлось оставить тебя в покое. Пусть его эмоции мне непонятны, но он предпочел пожертвовать многим, чтобы сохранить твою человеческую жизнь. Может быть, его эмоции будут понятнее тебе? Ведь ты хранишь частицу его сознания.
Донна чуть вздрогнула, перевела взгляд на ТАРДИС, на Уилфреда, и села снова на кровать, опять взяв деда за руки.
– Хорошо, тогда мы подождем здесь. Понимаешь, дедушка, так нужно. Если у них не получится, вдруг я буду последним шансом спасти всех. Ты же не можешь этому помешать, правда?
Уилфред только кивал, старческая дрожь передавала это движение, будто колебание маятника, всему его тщедушному человеческому телу.
– Ладно, – я решительно отодвинул стул и встал. – Еще увидимся. Возможно. Не вешай нос, Уилф, жизнь продолжается, так или иначе. Если рассматривать на самом фундаментальном уровне, то мы, в принципе, абсолютно все бессмертны. Особенно, если, как говорил ваш ученый Фейнман, во Вселенной существует всего один электрон, беспорядочно путешествующий вперед-назад во времени. Сам по себе электрон – еще не жизнь в нашем понимании, но из чего большего мы все состоим? Различные комбинации, случайные и искусственные, вечные и не вечные одновременно, флуктуации пустоты, которая настолько ничто, что даже не может быть Ничем, и не может не быть чем-то. Или кем-то.
Я отсалютовал им отверткой и скрылся в ТАРДИС. Покосился в сторону. Рояль был на месте. Крышка по-прежнему поднята, по-прежнему прямо передо мной вертится полупрозрачная голограмма. Интересно, вертятся ли они еще перед Уилфредом и Донной? Я решил об этом не спрашивать. Если мы вернемся практически в то же мгновение, как я планировал, это будет неважно. Как насчет Джека и Марты, отправившихся искать канистры? Я понадеялся, что они не забыли, зачем пошли. Я подошел к консоли, включил внутренние сканеры и канал громкой связи:
– Джонс? Харкнесс? У вас все в порядке? Нашли, что искали?
– А ты нас слышишь? – поинтересовался Джек.
– Даже вижу.
– Сволочь галлифрейская, – усмехнулся Харкнесс. – Зачем тогда спрашиваешь? Твой навигатор как взбесившаяся нянька, с ним мимо не пройдешь.
– Ну вот и отлично! Смотрю, вы там уже делом занялись…
– Пока только полканистры, – строго ответила Марта.
– Отлично. Вы могли бы заняться этим и здесь, в консольной. Меньше пришлось бы тащить канистры.
– Ничего, дотащим, – успокоил Джек. – И отключи ты своего Большого Брата. Донорство крови – это очень интимный процесс. Может, я стесняюсь?
– Так я тебе и поверил.
Я и не подумал отключать сканеры, выключил только громкую связь и занялся расчетом координат. Учитывая, какую комбинацию я счел подходящей, все должно было быть идеально.
Когда я закончил, в консольную ввалились Джек и Марта с канистрами.
– Эй! – возмутился Джек. – У тебя все еще сканер включен!
– Безопасность – прежде всего, – ответил я. – Ваша в том числе. По крайней мере, не заблудились, молодцы, и не беспокойтесь, мне все равно было не до вас, я готовил техническое чудо. А это куда интереснее, чем донорство крови.
– А что будет с Донной? – повертев головой и убедившись, что ее нет рядом, спросила Марта.
– Если все пойдет гладко, с ней все будет хорошо.
– Да! Но в каком смысле и для кого – хорошо?!
– Марта, ты поразительно умеешь ставить вопросы! Интересно, как они звучали, когда вы хотели вернуть ее память сами? А теперь, если не возражаете, давайте спасем Землю и все, что к ней прилагается. Ну-ка! Канистру! – Я схватил первую и вставил в готовое гнездо в консоли. А затем надавил на рычаг старта.
Итак, первый полюс. ТАРДИС материализовалась в виде компрессионной пушки. Прямо посреди толпы вооруженных людей. Люди? Только люди, а не сайленты?.. Дополнительную энергию на обшивку!
Раздался мощный взрыв, стены пещеры принялись рушиться.
Да, это можно было предвидеть. Еще энергию на обшивку, создание подушки антигравитации… Теперь вернемся к канистре. Передача наружу по «стволу пушки», автоматическое откупоривание... Застряла. Вернее, сработал предохранитель. Посреди сыплющихся камней и комьев земли, да еще с подушкой антигравитации маневр будет не эффективен. Что ж, никогда все гладко не бывает.
– Боюсь, автоматика тут не поможет. Придется выйти.
Я вернул канистру обратно в гнездо.
– Ха-ха! – мрачно ответил Харкнесс. – Конечно, придется выйти – или ты думаешь, что кровь инвертируется за какие-то доли секунды?
– Теоретически – вполне могла.
Харкнесс схватил канистру.
– Открывай двери, пока там все не засыпало!
– Помни, Харкнесс, ты смертен! – предупредил я.
– К черту! – он будто отозвался на пожелание удачи.
– Марта! Держи эту кнопку!..
– А ты куда?!.. – Джонс перехватила управление не скрывая паники – она ведь понятия не имела, что делает. Некогда было объяснять, если бы даже я хотел что-то объяснить.
– Мы быстро! – Просто придется быстро – иначе не получится.
Я догнал Харкнесса, и мы дружно вывалились наружу, мимо засвистели пули. Я блокировал дверь, представляя, как еще больше начинает паниковать Марта, оставаясь в ТАРДИС в одиночестве.
– Проклятье, тут еще кто-то выжил… – машинально проворчал Джек.
– Ну да, что значит для ущербно-бессмертных потеря ног, половины организма или других ценных частей, включая головы, и они наверняка думают, что взрыв устроили мы…
– А это не мы?
– Спасибо, Харкнесс, я рад, что ты в меня веришь. Может, я псих, или был им когда-то, или остаюсь и сейчас, но все-таки не полный идиот… Думаешь, я хотел, чтобы у меня заклинило пушку?!
Мы переговаривались очень быстро, пытаясь что-то разглядеть за осыпающейся породой. Не уверен, что Харкнесс слышал все мои слова, но смысл улавливал. Я пару раз выстрелил лазером в отстреливающуюся темноту – не просто выстрелил, а будто резанул: бессмертие или нет, а трудно все же стрелять без конечностей. Ничего личного, ребята. Всё, что я хочу вам принести в итоге – покой с миром.
– Давай, Джек, дальше будет только хуже, нам надо подойти к самой границе антигравитации и поближе к гравитационному полюсу… да черт же возьми!.. – Я вовремя заметил летящую на нас огромную глыбу – не удивился бы, если бы за ней можно было разглядеть небо. Быстро переключив режим, я выстрелил в нее распыляющим зарядом. У нас заложило уши.
– Какого черта у тебя еще в отвертке?!.. – я почти угадал среди надсадного кашля слова Джека.
– Наногранатомет! – крикнул я в ответ. – Забудь! Открывай канистру!
Джек открыл канистру, и жидкость из нее вырвалась гротескным кровавым смерчем, устремившимся в гравитационную воронку.
– Отлично затягивает! А теперь скорей в ТАРДИС!
Я на ходу разблокировал и дистанционно открыл дверь, и мы нырнули в пока бесполезную «компрессионную пушку».
– На всякий случай – вставляй вторую! – скомандовал я, кивнув на оставшуюся канистру, и запуская второй шаг программы – в то же самое мгновение, в какое мы материализовались у первого полюса, мы материализовались у второго…
А вот тут – толпа сайлентов! Отлично, значит, взрыва не будет… Пуск!
Вторая канистра пошла в ствол пушки вместо компрессионного заряда. Второй кровавый смерч ввинтился в полюс.
– Черт возьми! – воскликнул Харкнесс. – А как они планировали нас остановить? Меня это как-то нервирует…
– Не думай об этом…
Я нажал на еще одну клавишу. Компрессионный залп.
– Эй! – вскрикнул Харкнесс, опомнившись. – Что ты делаешь?!..
И вдруг его словно заморозило посреди консольной.
– Что… Что это?..
Я едва оглянулся.
– Это не я. Но, кажется, ты пытался мне помешать…
Следующий шаг программы – опять в осыпающуюся пещеру. Всего-то доли секунды, но все сыпалось и вовсе градом. Нет, опять придется ставить защиту вокруг ТАРДИС и пушка не сработает.
– Марта! Держи здесь!
– Да что про!...
Я выскочил за дверь, кто-то все еще пытался стрелять. Спокойно, ребятки, спокойно… очень скоро придет время спать… Невидимые часы тикали у меня в голове, доли секунды должны совпадать, чтобы все было четко… Я добежал до границы защитного поля, прицелился вслед все еще стремительно летящему вперед кровавому водовороту и нажал на кнопку встроенного в отвертку компрессора материи. Готово! Что-то впереди сверкнуло, будто прожигая насквозь, но на каком-то незримом, неощутимом уровне. Не здесь. Не сейчас. Никогда…

[Бранд]

Тишина. Никаких выстрелов. Тишина? Черта с два тишина! Никаких сайлентов, но рушащаяся пещера может завалить ТАРДИС…
Я вернулся в консольную, заблокировал дверь, кивнул Марте, отогнал ее от пульта и запустил старт.
– Нет! – возмущенно крикнул Харкнесс, все еще «замороженный» посреди консольной, видя, что я вернулся. – Зачем?!.. Это твоя ТАРДИС меня держит?..
– Нет. – Еще один скачок в другую пещеру, не осыпающуюся, но полную сайлентов. – Но думаю, кто-то, кто считает, что я прав. Я ему за это благодарен.
Потому что иначе сам не был бы уверен в своей правоте.
В конце концов, однажды я развеял четверть вселенной, ошибившись в расчетах. Но все-таки не на этот раз…
– Ты же скомпрессировал мою кровь! Как она могла подействовать?!
– Должно же было там компрессироваться что-то, способное туда легко проникнуть. Материя, которая была там и здесь, и еще и уже нигде. И под заряд она попала не полностью. Поздравляю, Харкнесс, ты только что стал отцом новой вселенной.
– Что-то я больше чувствую себя матерью… – хмуро буркнул Джек.
– Не волнуйся, твоя кровь должна была сработать, когда только пролетала сквозь канал.
– Мне бы твою уверенность!
– А дальше она оказалась вне земного пространства, и никак не могла на него воздействовать.
– Если вдруг окажется, что ты ошибся, не обижайся, но я постараюсь свернуть тебе шею.
– Даже не сомневаюсь, что постараешься.
Джек пошевелился, отошел на шаг от того места, на котором замер, и посмотрел на него с подозрением.
– Вы ни о чем не забыли? – сердито напомнила Марта. – Сайленты! И они очень недовольны!
– Верно.
Я вывел громкую связь наружу.
– Дорогие сайленты! Я боюсь, вы больше никогда не сможете вернуться на родную планету. Ее не существует в этом пространстве, потому что никогда не должно было существовать. Но у меня есть для вас две новости: хорошая и плохая. Хорошая состоит в том, что часть из вас в отсутствие вашей родной планеты на всех уровнях контакта с данным пространством обретет давно желанную когерентность. По крайней мере, частично. Вас запомнят. А плохая состоит в том, что другая часть вас продолжит терять когерентность с данным пространством, вы станете призраками. По-настоящему призраками. Вас будут не только забывать, вы поймете, что не можете прикоснуться ни к одному предмету, вы будете скользить бесследно и безвредно для жителей этого континуума. Что поделать, такова жизнь. Сколько бы каждому из нас ни было отпущено – попытайтесь наслаждаться тем, что у вас есть. Даже в жизни призрака наверняка есть свои плюсы. То, чего не может никто, кроме него. Всего доброго. Не рекомендую терять бдительность, докучать местным жителям и слишком много попадаться кому бы то ни было на глаза. У меня есть маленькие сферические друзья, которые, посетив эту планету, не забудут, как вы выглядите, они снабжены превосходными записывающими визорами помимо многих видов оружия, технические усовершенствования тоже имеют свои плюсы. Жизнь продолжается.
Я нажал на кнопку, и… мы повисли в нигде. Ненадолго. Просто я решил, что пора убираться из пещеры с сайлентами, а возвращаться к Уилфреду и Донне, мне показалось, еще не время.
– Так ты уверен, что сработало? – уточнил Джек.
– Они перестали стрелять, – ответил я.
Джек медленно кивнул.
– Если бы я мог выйти вместе с тобой, я бы это заметил.
– Но, по-видимому, ты был очень всерьез намерен мне помешать.
Джек фыркнул.
– Еще бы!.. Но эта твоя ТАРДИС!..
– Я же сказал – это была не ТАРДИС. Это был… – Я повел рукой в сторону скромно стоящего у стены рояля.
– А это что за очередная жертва твоих экспериментов?
– Никакая. Он сам по себе.
– Подождите, – сказала вдруг Марта. – Ушам своим не верю. Ты вернулся, только чтобы сказать сайлентам все это? Не для того, чтобы уничтожить их, не для того, чтобы уничтожить пещеру!.. Что с тобой происходит?! – она была готова недоверчиво улыбнуться.
– Честно говоря, – задумчиво ответил я, – я намеревался на самом деле вызвать сюда этак миллиард токлафанов по порталу-червоточине и приказать им в буквальном смысле очистить пространство. Но причина тут та же, что помешала Джеку помешать мне, – я снова указал на рояль. – Я не уверен, что мне все это нравится, поэтому я и говорю об этом и раскрываю все карты. Все равно Он знает об этом. А меня раздражает то, что мне приходится ждать одобрения, или ждать, что он попытается меня убить. Поэтому я хочу спросить тебя еще раз, – обратился я уже к роялю. – Ты поговоришь со мной, наконец? Чего ты от меня хочешь? Как сделать, чтобы ты оставил меня в покое? Или, может быть, ты сам ищешь какой-то помощи, и потому помог нам сейчас? Ты же привык отражать то, что воспринимаешь…
Крышка рояля поднялась до отказа, и оттуда вырвался золотистый вихрь. Соткавшийся в бесконечность мелькнувших, сменяющих друг друга образов – большую часть наверняка не смог бы зафиксировать даже бессмертный человеческий глаз, да и на то, что я уловил все, я тоже отнюдь не рассчитывал, – и вдруг обрел плотность, превратившись в невысокую пожилую священницу в черно-белом длинном балахоне с золотым медальоном, изображавшем крест в круге, на груди, и в проволочных золотых очках. Вокруг нее пятнами легли лужицы света, не исходящего ни из какого источника.
– Вы? Именно здесь?.. Минутку, вы же не были той самой цивилизацией, что его создали?..
– Нет, – мягко и весело откликнулась священница. – Мы лишь приглашены сюда через портал-червоточину, которую он может поддерживать. Мы поговорили, мы все уже знаем, хотя у нас долго не было доступа в это место, – она повела рукой. – Потому что это место было на Земле, а она была вырвана из нашего пространства. Как вы знаете, фотоны не могут пересекать границы вселенных.
– Фотоны?!.. – выдохнула Марта с изумлением.
– Мм… я вас представлю. Наши гости – эфемеры, очень древняя цивилизация. Они живут в темпе, очень отличном от нашего, поэтому мало кто может общаться с ними. Собственно говоря, они представляют практически конгломераты чистых фотонов, им нужно приложить очень много усилий, чтобы замедлиться… вернее, лишь создать такой эффект, для хоть какого-то взаимодействия с нами.
– Гости?.. – Марта огляделась. Она наверняка уже поняла, что я имел в виду, но для отражения этого понимания недоставало нужной скорости.
– Их очень много, и они постоянно сменяются, но поддерживают форму, удобную для общения с нами.
– Аа!.. – выдохнула Джонс восхищенно. Да, восхищение – это именно то, что можно испытывать при встрече с эфемерами.
– Вы зовете эфемерами нас, потому что мы быстро стремимся прочь, нигде не задерживаясь, – благожелательно произнесла священница. – Но для нас – это вы исчезаете слишком быстро. В этом есть свое удивительное волшебство, для нас недостижимое.
– Вы очень любезны, – заметил я. Хотя, пожалуй, не мог сдержать некоторой прохладцы.
– Минутку, – сказал Джек. – На какой бы Земле мы ни были, как это – не было доступа? На Земле совершенно точно водились еще родные фотоны. Как же они могли куда-то деться?
– Но мы потеряли связь с частью себя.
– Ага, так понятнее. Я понял, вы появились потому, что рады, что соединились с чуть не потерянными родичами!
– Примитивно, но именно так! – благожелательно-радостно возвестила священница. – Наш друг обещал нам помощь, а мы обещали, что поможем ему теперь объясниться.
– Простите, насколько я помню, он вполне был способен изъясняться, когда мы общались с ним… в прошлый раз. Хотя ему понадобился для этого разум постороннего человека. А совсем недавно, на Земле, он даже сумел передать мне информацию о сайлентах. Но это было единственное, что он соизволил «сказать». Хотя я очень благодарен ему за помощь, которая была постоянной и неизменной. Это я признаю.
– Он находит теперь неэтичным вторжение в чужой разум, – объяснила священница. – И не желал использовать в своих целях разум любого из людей. Кроме того, он размышлял и наблюдал, так как это то, что он умеет совершенней всего. Он желал выказать свою добрую волю, продемонстрировав помощь при минимальном вмешательстве.
– Ага. Спасибо. Но все-таки он задержал Харкнесса. Было ли это так уж необходимо, точно ли мы не справились бы сами?
По телу сотканной из фотонов в обманчиво плотный объект священницы пробежала неуловимая рябь.
– Это одна из причин, по которой он хочет обратиться к тебе.

[Бранд]

Несмотря ни на что, я подавил внутренне всколыхнувшийся приступ паники. Я точно не хотел иметь ничего общего с этим… предметом. От одной мысли, что он хочет мне что-то навязать, надзирать за мной хоть в чем-то, становилось тошно.
– Я слушаю, – выдавил я, скрипнув зубами – не намеренно, просто не мог сдержаться. – Может быть, у него есть претензии к тому, что я что-то не так сделал со вселенной, а ему затем проигрывать все это снова и снова? Без изменений? И ему бы хотелось, чтобы я что-то исправил, или чего-то никогда не делал, чтобы ему было приятнее?..
– Снова и снова? – громко шепнула Марта, – О чем это он?..
– Нет, – веско сказала священница. – Он – очень древний инструмент, и он разумен, способен учиться. Он является саморазвивающейся личностью. А каждая личность рано или поздно приходит к вопросу о своем предназначении, и о том, согласна ли она со своим предназначением. И обретает свободу от своего предназначения, если оно бессмысленно.
– Бессмысленно? – переспросил я.
Священница кивнула.
– Бессмысленно воссоздавать одну и ту же вселенную, мертвую, без изменений, будто запись, когда их и так бесконечность. Когда многие из них и без того повторяются, естественным образом. И продолжают жить, изменяться. Повторение не избавит вселенную от гибели, только заключит ее в бесконечную ловушку, абсолютно бессмысленную и неживую. Он решил отказаться от своего предназначения. Цивилизация, создавшая его, давным-давно погибла и все еще существует – если повелитель времени вздумает вернуться в те времена. Она просто есть. Их не нужно бесконечно поднимать из мертвых.
– Но чего же он хочет от меня?
– Понимания. Ты тоже тот, кто отказался от своего предназначения, с которым был создан.
Я озадаченно нахмурился:
– От предназначения вызвать Галлифрей из его условного небытия? Вот уже не знаю. То, что я делаю – я уже думал об этом: насколько это в действительности мое желание? Или только сублимация первичной внедренной «программы»?
– Все мы изначально состоим из того, что никак не можем контролировать. Это лишь наша природа – данные, которые мы можем затем модифицировать, исходя из нашего опыта, нашего постижения мира. В некотором роде, ты изменил другое предназначение – разрушить Вселенную.
– Стоп, стоп! – я возмущенно поднял руку. – Это никогда не было целью. Только побочным эффектом! Иногда.
– Это было не твоей целью. Потому и было «побочным эффектом». Именно это ты изменяешь сознательно. Как он хочет изменить цель, почти сохранив иную свою функцию – накопление и хранение информации о Вселенной.
– Так чего он хочет на самом деле?
– Он хочет… умереть, – священница сделала заминку перед последним словом, будто не могла подобрать того, что передаст значение наиболее сжато и точно.
– Что он хочет?.. – не поверил я своим ушам.
– Умереть и двигаться дальше. Стать чем-то другим.
– И как же я могу ему в этом помочь?
– Чтобы перестать быть собой, ему нужно стать чем-то другим. Может быть, Новому Галлифрею понадобится новая Матрица? Он готов стать ею, он содержит в себе практически полную модель Вселенной, которая может все время варьироваться. Разумы повелителей времени могут найти в нем отличное пристанище.
– Понятно. Кто-то желает крови. А кому-то нужны наши разумы?
– Они будут в нем прекрасно сохранены. Это уже готовая Матрица. И это совершенно бескорыстное предложение. Если не считать извлечением выгоды то, что он сможет приносить пользу. Делать то, что кому-то нужно, и что он и так почти предназначен делать. Но только почти. Так же как ты.
– А что будет, если он передумает снова?
– Он не передумает, он слишком изменится для этого.
– Откуда вы знаете?
– Мы обещали ему это. Эфемеры не лгут. Это старая истина.
– Может быть, не лгут. Но не говорят всей правды. Наша свадьба с Ривер – вы сказали, что она будет реальнее, чем сама реальность.
– Мы сказали: «если вы захотите этого».
– Да. Позднее мы узнали, что вы поместили в нас наногены…
– Это лишь для вас выглядело как наногены.
– Неважно. Наши чувства друг к другу. Каково, по-вашему, узнать, что они были чем-то чуждым, запрограммированным?
– Мы не знаем.
– Конечно, не знаете!
– Но мы ничего не делали с вашими чувствами.
– Разумеется, только стимулировали особого рода гормоны. Нажми на кнопку – получишь действие!
– Мы даже этого не делали. То, что вы называете наногенами, было подарком, мы действовали, как могли, медленно и осторожно, чтобы не причинить никаких неудобств, не повлиять на то, что вы зовете личностями. «Наногены» были призваны помочь вам преодолеть Проклятие Галлифрея.
– Проклятие Галлифрея? – хором переспросили Джек и Марта.
Я вздохнул:
– Это значит, что мы не размножаемся естественным путем. Якобы это следствие легендарного Проклятия Пифии, наложенного на заре нашей цивилизации, которая предпочла техногенный путь развития, а не мистический. На самом деле, не существует никакого проклятия. Повелители времени генетически усовершенствовали себя в ту эпоху, но следствием стало то, что наши генетические коды практически несовместимы. Естественным образом. Продолжать экспериментировать искусственно нам никогда ничто не мешало. Так что это не считалось существенной потерей по сравнению с полученными преимуществами. Мы – один биологический вид, и в то же время, будто каждый из нас отдельный биологический вид сам по себе.
– Ты не поверишь, почему-то удивительно утешительно слышать, что вы с Доктором – представители разных биологических видов! – пробормотал Джек. – Ладно, это шутка, шутка… Проблема-то у вас, как я понял, общая…
– Вы ведь обратили внимание на то, что ваши ДНК стали более соответствующими друг другу?
– Да, это мы заметили… Спасибо. Но думаю, мы все-таки привыкли к своему обычному образу жизни. Мы их удалили. Это было нежданным сюрпризом, надеюсь, вы не будете повторять чего-то подобного. Конечно, мы едва ли сможем вам помешать, если вы что-то задумаете…
– Вашего нежелания для нас вполне достаточно. Мы не будем вмешиваться. Мы знали, что вы можете обнаружить наше влияние. Сохранить «наногены» или оставить их – было вашим выбором.
Я кивнул, в знак принятия этого их обещания.
– А теперь вы хотите что-то проделать в духе изменения ДНК с ним? – я указал на рояль. – И он согласен? В самом деле?
– Да, – священница благодушно кивнула головой.
– Рояль-самоубийца… – пробормотал я. – Простите. Все это несколько неожиданно, и довольно-таки дико звучит.
Я поколебался, а затем подошел к роялю и положил руку на его крышку.
– Ты действительно этого хочешь? Почему-то хочется услышать твой собственный голос. Может, ты считаешь неэтичным без повода лезть в чью-то голову, но ты же музыкальный инструмент. По крайней мере, с виду – ты точно можешь произвести какой-то звук. Просто дай мне знать, несколько нот, аккорд, попробуй произвести настроение, скажем, в следующий раз я буду знать, что это значит «да». Хорошо?
Не думаю, что рояли умеют кивать. Но подобное настроение он произвел. Не двигаясь, каким-то неуловимым возмущением в телепатическом поле. А затем в воздухе прозвучал негромкий мягкий аккорд, похожий на музыкальное мурлыканье. В высокой октаве.
– Понимаю. А теперь, как бы ты сказал «нет»?

[Бранд]

Тоже негромкий вежливый аккорд, но в нижней октаве, похожий на ворчание.
– Спасибо. Я думаю, так нам будет проще. А как бы то посмотрел на то, чтобы не умирать?
Верхняя октава, нижняя, быстрый негромкий проигрыш. Отдельная низкая нота.
– Ты все еще сомневаешься?
Я отнял руку от рояля и повернулся к старой священнице. Она терпеливо ждала. Может быть, обманчиво терпеливо – ведь эфемеры с трудом задерживаются на месте.
Будто прочитав мои мысли, она воздела руки.
– Все хорошо. Мы в ТАРДИС. Само время движется со скоростью света.
– Ну да, конечно… – Именно поэтому здесь понятие времени приемлемо менее чем где бы то ни было… Я опять повернулся к роялю. – Значит, ты хочешь покоя. – Утвердительный аккорд. – Стать чем-то другим. – Утвердительный аккорд. – Для этого ты готов пожертвовать собственной личностью? – Неуловимая заминка, и утвердительный аккорд. – Потому что ничто не имеет значения, да? Ты достиг уровня, когда хотел бы обрести нирвану? – утвердительный аккорд. – А если бы я сказал тебе, что хотел бы иногда разговаривать с тобой? Слышать твое мнение? Нечасто, но иногда? – Средняя октава, вопросительная. – Ты можешь спокойно спать, забыв о цели, с которой тебя создали. Но, по крайней мере, ты можешь помнить, почему забыл о ней. – Снова вопросительная октава. Тихо и нежно. – Чтобы больше не возвращаться к этому, – пояснил я. – Не решить однажды, что тебя использовали, предназначив для какой-то цели. Чтобы ты помнил свой выбор. – Опять вопросительная октава. Я невольно оглянулся на священницу. Та не меняла ни своей позы, ни благожелательного выражения. – Это часть его нежелания вмешиваться? – уточнил я. – И уступка? Не просто желание?
– Отчасти он уже изменился, – сказала священница. – Чтобы освободиться от обязательности своей миссии.
– А, вот оно как. Выходит, друг, ты уже регенерировал, минимум, однажды? Знаешь, что? Давай-ка рискнем и оставим тебя, как есть.
Вопросительная октава.
– Нет, так невозможно! Он что, спрашивает, можно ли ему так поступить?!
– Да! – с улыбкой перевела священница.
– Значит, он не будет настаивать на том, что хочет умереть и переродиться?
Высокая октава.
– Нет, не будет.
– И ему не будет в тягость находиться всегда на одном месте? Предположительно? Какое-то время.
– Он хочет обрести покой.
– А не нарушат ли его покой наши сознания?
– Они ему не помешают, как вся информация, которую он собирал целую вечность.
– Я хочу, чтобы он берег их.
– Он будет. Он не хочет больше решать. Он хочет мира и пристанища.
Я кивнул.
– Хорошо!
– И что это значит? – спросила Марта.
– Что сделка состоялась, и у Нового Галлифрея есть Матрица! – Я, прищурившись, покосился на рояль. – Ты же не против, что я так говорю? Ты ведь больше не хочешь решать? И ты не помешаешь мне, если я вызову миллиард токлафанов для того, чтобы очистить Землю от сайлентов? Или задумаю что-нибудь еще?
Тишина.
– Он не будет тебе мешать, – сказала священница. – Ты прав. Сделка состоялась.
– Ну что ж, спасибо...
Эфемеры всегда говорят правду.
– И если вам не придется ничего с ним делать, хотя вы обещали помочь ему не только словом, но и делом, я могу попросить вас об одной вещи?
– Об одной вещи? – уточнила священница. Или лучше было бы сказать – подчеркнула? Именно об одной. И лучше, конечно, не зарываться. – Да, ты можешь.
– Ваши «наногены» действительно совершенны. Нам далеко до ваших возможностей. Вы и правда могли бы справиться с Проклятием Галлифрея. А могли бы вы справиться с метакризисом? Я не прошу отменить его последствия. Оставьте их. Пусть, когда придет время умирать и перерождаться, это случится так, как случилось бы без вашего вмешательства. Но могли бы вы отделить человеческую память от запуска механизма регенерации? Если вы знаете все, вы знаете, кто такая Донна Ноубл. Пусть она помнит все о своей жизни, о своих приключениях, и пусть, обладая всей своей памятью, остается человеком до той самой поры, когда закончится ее человеческая жизнь, по естественным причинам.
В консольной будто стало светлее.
– Это хорошая просьба, – сказала священница. – Мы с радостью исполним твое желание!
Рояль что-то тихо мурлыкнул.
– Благодарю! Минутку! Могу я уточнить время? Тот день, когда мы были на Земле, – я решил не усложнять лишними датами всезнающих существ, – четырнадцать тридцать две по лондонскому времени.
– Мы знаем! – сказала священница и подняла руку в прощальном жесте. – Твое желание уже исполнено! – Ее полноватая фигура превратилась в сияющий сгусток и растворилась.
– Ух! – заключил Харкнесс.
– И не говори, – выдохнул я. – Надеюсь, я не пожалею о том, что решил рискнуть.
Рояль мирно стоял у стены.
– Ну что ж, проведаем старый добрый Лондон.
Я направился к консоли, Харкнесс нетерпеливо бросился мне наперерез.
– Подожди! Объясни мне, что случилось с сайлентами? Почему они практически не сопротивлялись? То есть, они пытались, конечно, но как-то вяло…
– Дело в том, что мы застали их врасплох. Это ведь машина времени, правильно?
– Ну да!
– Мы появились в пещере через минуту после того, как услышали во второй раз крики в комнате Уилфа.
– Э…
– У них отличная связь – они успели поднять тревогу, там, в пещере, этим, в частности, объясняется, что они поспешили убраться из дома – их отозвали. Поэтому они больше там не появлялись, и у нас было время спокойно разобраться, что делать дальше…
– Ну, знаешь ли…
– Какой смысл быть повелителем времени и не шулерствовать со временем? – усмехнулся я. – Да, мы ужасно опасные существа не только потому, что у нас два сердца, а в отвертках бывают гранатометы.
– Тогда получается, что когда мы исчезли из дома Уилфреда, все уже должно было быть исправлено? Или не должно было?
– Должно. Когда вы ушли в ТАРДИС – у тебя не было времени проверить, стал ли ты снова бессмертным. Иначе ты мог бы выяснить это прямо в кухне у Уилфреда. Но в ТАРДИС ты ничего не заподозрил.
– Но ты уверен?
– Да, оставшись с Уилфом и Донной ненадолго, я заметил, что Уилф вернулся к норме. Знаешь, тонкие изменения в частоте пульса, нормальная подверженность энтропии, гораздо большая опасность получить удар, чем несколькими минутами раньше. Хотя, я знаю, подобные процессы у вас не останавливались, но все же получили другое течение. Когда это происходит прямо у тебя на глазах, можно заметить разницу. А четырнадцать тридцать две – это оптимальное время между нашим пребыванием в гостиной и моментом, когда я заметил, что Уилф сменил показатель энтропии. В тот самый момент было бы уже поздно, Донна бы регенерировала, но именно тогда на ее волосах я увидел солнечные зайчики и понял, что это как-то связано. День был пасмурным. Донна заметила, что у нее больше не болит голова. Она все помнила, и она была обычным человеком.
– Получается, ты все знал заранее, и вообще никаких сюрпризов?..
– Ну отчего же, новая матрица – это еще какой сюрприз! Кроме того, даже идеальную комбинацию можно испортить. Все мы можем только догадываться. Более того, если мы будем знать точно, мы точно что-то испортим. Это все равно, что сбить наблюдением волновую функцию электрона, причем не факт, что ты собьешь ее в нужном месте. А потом бац, и ты оказываешься в иной вселенной, и всему находится совсем другое объяснение. Всегда остаются неучтенные факторы.

[Бранд]

Я открыл дверь ТАРДИС, и Марта, как в высшей степени ответственный медик, первой выглянула наружу.
– Марта! – услышал я громкий голос Донны. – Я уж думала, вы никогда не выйдете! Что вы там узнали? Как пациентка?
– Какая пациентка? – в замешательстве переспросила Марта.
– Земля, конечно. Вы поняли, что с ней происходит? Ну-ка, рассказывай, я сейчас умру от нетерпения, если не умру от того, что все помню! Но я себя превосходно чувствую! Может, удалось? Не было бы счастья, да хоть какой-то прок от несчастья…
– Да, наверно… Он говорит, это вторжение из другого измерения. Трудно поверить, конечно…
– А что с этим можно сделать? – обеспокоенно продребезжал Уилф. – Можно же что-то?..
– Погоди… – Еще не дошедший до двери Джек, пораженно обернулся. – Они что, забыли?!
– Да, похоже на то. Когда мы дематериализовались, голограммы сайлентов прокручивались только для нас. Донна и Уилф забыли все с того момента, как увидели чужаков. Для них мы только зашли в ТАРДИС сканировать планету. Похоже, наш друг решил, что бесполезно транслировать голограммы вне ТАРДИС и сейчас, или не получил соответствующего указания. Поэтому Марта тоже забыла произошедшее, как только вышла за порог.
– То есть, если я сейчас выйду – тоже все забуду?
– Вероятно.
– Проклятье!.. – Джек призадумался, но тут же расправил плечи: – А может, и нет, если моя память может восстанавливаться так же быстро, как тело!
– Тут ведь не проблема восстановления, а видишь ты их или хотя бы их изображение в данный момент. Впрочем, неважно, если забудешь, скоро вы обнаружите, что все в порядке. А когда с самими оставшимися еще на планете сайлентами будет происходить то, что я предсказывал, вы начнете что-то вспоминать. В крайнем случае, у Уилфреда есть мой номер. Блокада с планеты снята, так что и Доктор может залететь сюда в любой момент.
– Как я понял, ты не намерен сейчас выходить?
– Не вижу особого смысла. Погоди-ка, у тебя есть какой-нибудь блокнот? Обычный? И любой карандаш.
– Да… – Джек, торопливо покопавшись в кармане шинели, вытащил смятый небольшой блокнот и шариковую ручку.
Я открыл блокнот и быстро написал: «Все в порядке. Ткни себя булавкой, чтобы убедиться. Передай Донне, что ее состояние стабильно. Если что, звоните».
– Ага, помню: «и миллиард токлафанов примчится к нам на помощь». Кстати, откуда ты их взял? Опять наклепал?..
– Это ты сейчас помнишь. Нет, это все те же самые, из Конца Вселенной. Они помогли нам разобраться с далеками. И все-таки получили свою возможность жить не в гибнущей вселенной.
– Аа!.. Так вот чем у вас все закончилось тогда!..
– Да, и свадьбой с Ривер как раз тогда же. Бессмысленно вдаваться в подробности, раз ты сейчас все забудешь. – Я кивнул на дверь: – Ну, иди к ним! Они так галдят, что слушать страшно. Еще немного, и Донна рискнет зайти в ТАРДИС. Держи блокнот в руке, раскрытым на этой странице. Практически перед глазами. Это ускорит ориентацию в ситуации.
Джек ухмыльнулся, кивнул на прощанье и скрылся за дверью. Я тут же закрыл ее за ним, нажал на рычаг старта и посмотрел на рояль.
– Сделай так, чтобы я не забывал о сайлентах.
Рояль тихо мурлыкнул в ответ.
Звонков с Земли в ближайшее время, как ни относительно это понятие, не последовало. Пришло только смс-послание от Уилфа: «Пишу, чтобы не отвлекать звонками! Не знаю, что ты сделал и зачем стер нам память – куда-то делись 20 минут, но СПАСИБО! Опять шиворот-навыворот, да? Мы что-то забыли, а Донна вспомнила прошлое? С ней все хорошо, все умирают нормально!»
На последнем предложении я подавился смешком. Да уж! Если вам нужна смерть – обращайтесь!
«Нечто вроде, – ответил я. – Удачи».

Ривер отнеслась к «новому оборудованию» довольно скептически. Но пока мы просто нашли ему место в одном из помещений базы и оставили «на испытательный срок».
– Как ты думаешь, насколько это могло быть искренним предложением с его стороны? – поинтересовалась Ривер.
– Не имею представления, – честно ответил я. – Разве что если бы он был заинтересован в немедленном поглощении наших разумов, он мог бы появиться в более позднее время, когда надобность в нем была бы более насущной. Пока еще Матрица не настолько нам необходима.
Ривер кивнула, слегка хмурясь.
– Но потом мы могли найти иной эквивалент. Ты же собирался использовать для этой цели Великую Библиотеку.
– Да, собирался. Но мне кажется, тебя не очень вдохновляла эта идея.
– Думаешь, эта идея лучше?
– Трудно сказать. К тому же он из тех сущностей, что могут не спрашивать разрешения, если им что-то понадобится.
– Может, он достиг нового уровня изощренности в своем личностном росте?
– Он просто может скопировать все, что угодно. Ему не нужны церемонии, и никакой особой цели кроме собирательства и воспроизведения в нужный срок у него нет. В любом случае он – прекрасное готовое хранилище информации. Когда-то поэтому я и пытался его заполучить.
Ривер пожала плечами.
– Никто из нас не может предвидеть всего. Ну что ж… а что касается Проклятия Галлифрея – то я, конечно, извлекла наногены, но не уничтожила, а сохранила. Они содержатся в особом контейнере.
– А может, они уже исчезли, как легендарное золото эфемеров?
– Нет, – Ривер лукаво улыбнулась. – Время от времени я проверяю. И сразу после твоего рассказа тоже проверила. Они все еще на месте. Может быть, ждут своего часа.
Я немного помялся, прежде чем спросить:
– А ты… действительно этого хочешь? Мне кажется, это как-то излишне обременительно. Если трудности может взять на себя техника – пусть берет, разве нет?
– Я еще не решила, – дразняще-мечтательно усмехнулась Ривер. – Но личный пример всегда предпочтительнее при воспитании детей. Ну что ж, пойду, займусь делами. Есть там Проклятие Галлифрея или нет, а детский сад у нас не маленький.
Я кивнул, посмотрел вслед ее выстукивающим по коридору каблукам красных туфелек, открыл дверь, у которой мы стояли, и вошел в небольшую комнату, в которой ничего не было, кроме антикварного рояля посередине. Рояль приветственно мурлыкнул.
– Привет, Троянский конь, – пошутил я. – Надеюсь, тебе тут не будет скучно.
Зачем-то я поднял крышку над клавиатурой, задумчиво посмотрел на клавиши, чуть потертые, выглядящие очень достоверно, провел по ним пальцем, нажал на некоторые, получив несколько исправных нужных нот. Белая клавиша, черная клавиша… Матрица. Виртуальное пространство. Белая птица, черная птица. Ответ тем, что воспринимаешь. Я упорно расстреливал белую птицу и в итоге умирал сам. Почти. Ведь птица была неистребима. Может, это была не галлюцинация?..
– Это был ты? – спросил я. – Я уже был в тебе? В начале моей новой истории?
Молчание. Не понял вопроса? Решил, что не время отвечать?
– А может быть, я до сих пор там нахожусь? Или сплю и вижу сны в Пандорике? Или где-то еще, о чем даже не догадываюсь? Во сне какого-нибудь легендарного гигантского кальмара на дне моря бушующей лавы? Или я сам какой-нибудь кальмар? Да, на твоем месте я бы тоже не отвечал. Бессмысленно. А главное – в разных вселенных возможны абсолютно все эти варианты, где-то все они есть.
Я опустил крышку рояля и вышел из комнаты. Вслед прозвучала тихая нота в высокой октаве. Но не так, как это обычно означало у него «да». И ничуть не похоже на «нет».

Светило солнце, шумели на ветру кроны багрянолистных буков. С игровой площадки, такой обычной и примитивной – с простыми спортивными снарядами, горками, домиками, качелями и каруселями, – раздавались веселые крики. Я нашел ее на скамейке на краю площадки. Маленькую и очень бледную девочку с серьезными, запавшими недетскими глазами. Она рассеянно обнимала плюшевого зайца и смотрела куда-то вдаль.
– Привет, КЭЛ.
Она подняла на меня взгляд, и ее губы почти тронула улыбка узнавания.
– Вижу, ты меня помнишь. Как ты, малыш?
– Хорошо, – тихим, почти бесцветным голосом ответила КЭЛ. – Врачи говорят, я скоро умру. Но все настоящее – это хорошо.
Я сел с ней рядом.
– Я поступил с тобой необдуманно. Человеческий мозг не может выдержать всю информацию, которая стала теперь твоей личностью.
КЭЛ отрешенно кивнула.
– Все проходит, – сказала она совсем не по-детски. – Никогда не задерживается. Всегда меняется.
– Миг эфемеров. Всех нас.
КЭЛ глянула на меня вопросительно.
– Ты изменишься, но не умрешь. С тобой ведь это уже не раз бывало. Прямо как с повелительницей времени. Может, тебе необязательно быть человеком? А мир все еще будет настоящим – насколько он вообще может быть настоящим. Знаешь, КЭЛ, тебя кое-кто ждет.
– Кто?
Я показал на стоящую невдалеке ТАРДИС. Она напоминала сейчас игрушечную готическую башенку, стоящую чуть в стороне от площадки. У открытой двери стояла Ривер, и когда КЭЛ оглянулась, помахала ей рукой.
– Ри-и-и-вер!..
КЭЛ радостно взвизгнула, соскочила со скамейки, будто в мгновение ока превратившись в девочку своего мнимого возраста, уронила плюшевого зайца, которого я на всякий случай поднял, прежде чем последовать за ней и, добежав до присевшей на корточки и раскрывшей объятия Ривер, доверчиво уткнулась личиком в золотое облако ее волос…

[Мисс Жуть]

Бранд, отлично, спасибо

[Бранд]

Мисс Жуть, Не за что!