Аврелиан - чиновник и инквизитор 1 ранга. Путь бессердечья

[aazgard1]

В доме пусто и тихо. Аманда еще не вернулась. Час, два или три. Сколько еще предстояло ждать? Впрочем, это не важно. Легкий горьковато-пряный запах трав… Так всегда пахли ее волосы. Сейчас он почти хотел, чтобы задумка не удалась. Она... такая независимая и свободная. Она… самая прекрасная из женщин, каких от только видел.



Тонкие пальцы, украшенные одни единственным простеньким колечком с изображением сияющего солнца, привычно сплелись на груди.

Ждать брат Аврелиан умел.

Еще в семинарии, десятилетним мальчиком с пронзительными глазами и тонкой уместной улыбкой – любимчик отцов-нравоучителей, лидер компании, совершающей ночные набеги на монастырский сад – Аврелиан был одним из лучших. Но это его категорически не устраивало. Он хотел быть просто одним. Единственным.

– Аврелиан, знаешь, отец Григор что-то прячет. Я сам видел, как он тайком крался в подвал, а под плащом у него было что-то большое! – взахлеб рассказывал темноглазый Бруно.

Аврелиан тихонько вздохнул и чуть не помянул всуе солнцеликого Пелора. Ах Брино, да, им пока всего по десять лет. Но разве можно так беззаботно болтать о чужих тайнах звонким голосом – в коридоре, полном любопытнейших из ушей?! Умный мальчик узнаёт такие тайны, а дальше... дальше использует их с толком и в конце концов становится как минимум главой крупнейшего в столице собора. Глупый – болтает о них, и в худшем случае избавляется ото всех мирских тягот уже совершенно не зависящим от него способом. В лучшем – становится одним из нищих служителей провинциального храмишка.

Что-что, а глупым Аврелиан не был. Дело отца Григора стало для него первой ступенькой. О, сколько еще таких ступенек будто сами собой лягут ему под ноги!.. Стройные ноги брата Аврелиана, обутые в короткие сапожки из мягчайшей превосходной выделки кожи, ступали легко, будто танцуя. Чуть узковатое, но, бесспорно, красивое лицо сохраняло доброжелательность и спокойствие. Пронзительные зеленые глаза смотрели будто обещая неземное блаженство. Ваятель, ища образ посланца Господня, наврядли нашел был кого лучше брата Аврелиана – в свои неполные двадцать лет уже перспективного инквизитора.

Чуть скрипнула дверь. Легкий ветерок коснулся щеки. Аманда, устала, но радостная и, как всегда, безоглядно прекрасная, стояла на пороге.

- Аврелиан! – она стремительно кинулась к нему, обвила руками, покрыла лицо тысячью поцелуев – жгущих его щеки, губы и лоб будто расплавленный свинец.

Он сделал свой выбор давно. Уже очень давно, задолго до ее появления. Задолго до того, как солнцеликий Пелор свел их дороги... Но сердце его отчего-то заколотилось, должно быть, вообразив себя сумасшедшей птицей. Глупое, и не пытайся. Что ты можешь? Только насмерть разбиться о прочные прутья своей клетки.

- Ах, Аврелиан, - девушка либо не замечала его состояния, либо приписывала его совершенно иным чувствам. – Ты знаешь, у меня всё получилось. Я достала те бумаги. Помнишь, я тебе о них как-то говорила...

Он помнил. Он прекрасно помнил...

- Аврелиан, ну не будь же таким букой! Ну поцелуй же меня наконец!

Он, не отрываясь, смотрел на ее лицо. Он запомнит ее такой, как сейчас – радостной, с блистающими глазами и разрумянившимися на ветру щеками. Такой, а не бледной и дрожащей тенью, в которую она превратиться там, в подвалах инквизиции. Впрочем, то будет уже не она. После пыток, ее тело предадут огню. Серый пепел. Они развеют его – и тогда... тогда ему нечего будет уже любить. Кроме государя. И Господа. Не это ли лучший удел для чиновника и инквизитора?!..

- Прости, любимая. Я уже исправляюсь, - произнес он и поцеловал ее упругие губы, чуть задыхаясь от горьковато-пряного запаха волос.

Выбора у него, в сущности, никогда и не было.



* * *

- Поздравляю вас, инквизитор первого ранга. Вы славно послужили божественному государю, - начальник канцелярии, немолодой и обрюзгший чиновник, протянул морщинистую руку, украшенную перстнем с огромным золотистым топазом.

Брат Аврелиан поцеловал перстень и склонил голову, ожидая дальнейших распоряжений.

- Ступайте, ступайте, юноша. Я вижу, вы далеко пойдёте, - сострил начальник.

- Именем Сиятельного Государя, - отозвался Аврелиан и, еще раз почтительно, но без излишней угодливости, поклонившись, вышел из кабинета.

В кармане его пурпурных одежд лежала маленькая серебряная табакерка. Золотая чеканка на крышке – солнце и змея – была выполнена самым искусным в столице мастером. С этого дня она будет напоминать ему о скоротечности человеческой жизни, о превосходстве разума над чувствами. И еще... Теперь она уже никогда не покинет его. Его единственная любовь будет с ним уже навсегда.