Не мое

[aazgard1]

Одагири Рёхэй

«Владеющий искусством воина

Четок в движениях.

Он действует, он не скован.

Познавший себя и врага

Побеждает без угрозы для жизни.

Познавший землю и небеса

Одерживает верх надо всеми».

Сунь У.



«Когда ваш дух не будет замутнен,

облака заблуждения развеются

и вы постигните подлинную пустоту».

Миямото Мусаси



Есть вещи, которые слепой видит лучше зрячего. У слепого нет смены дня и ночи, нет зеленой листвы и радужно искрящихся брызг водопада, синеватого снега и серых каменных пустошей. Слепой живет в совсем иной реальности, познавая мир совсем по-иному. Он живет в Пустоте. Но нет, лучше я начну не с этого…



Эти предательские вспышки, этот яркий свет – последний, который я видел, и который выжег мои глаза, – вот и все. В тот момент мне показалось, что мой путь окончится именно «здесь и сейчас». Я был пушинкой на ветру, я был беспомощным котенком, ведь того, кого они боялись, больше не было. К счастью, я ошибался. Мой дух, дух Одагири Рёхэя… Нет, пожалуй, я начну даже не с этого….



Я родился в семье Одагири через три года после битвы при Сэкигахаре и начала власти сёгуна Токугавы. Мой отец, простой буси, воспитывал меня так, как велят традиции нашего рода, и как велит кодекс чести. Враги сёгуна вынашивали коварные замыслы, все острее вставали вновь взаимоотношения между Эдо и Осакой, и каждый мужчина должен был быть готовым встать под знамёна тех, кому он и его предки присягали на верность. Однако, знатные буси из столицы все реже вспоминали о маленькой деревушке в неделе пути от Эдо, и с каждым годом жизнь в деревне становилась все труднее. Вскоре ежедневные упражнения с деревянным мечом мне пришлось заменить на полевые работы, дабы маленькая Амаюми попросту не померла с голоду. Хвала милосердной Каннон, мы выдержали эти годы, отец вновь был призван на службу вместе с даймё, но я – я остался сам по себе: деревенский озорник, сын самурая.



Мою жизнь перевернули двое путников, остановившиеся у нас. Это был странствующий монах из секты Дзен, со смешливой манерой говорить, и бродячий ронин. В тот день, когда они гостили в доме отца, рано утром, я решил сбегать до ручья, к заветному тайнику на опушке, где я прятал несколько самых дорогих вещей. Но тут я приметил этого ронина – он упражнялся с деревянным мечом, и в этот миг мне показалось, что в красных лучах восходящего Солнца, Аматэрасу, явился сам грозный бог Хатиман. Скорость, неимоверная скорость, ярость движений, точность! Мне казалось, что такого мне никогда не достичь!



Прошла осень, холодная зима, когда все дороги завалило снегом, прошли весенние лавины в горах – и я больше не мог ждать! Я взял подаренный отцом деревянный меч, свою первую и единственную пару мечей, на рассвете теплого летнего дня, аккуратно задвинув сёдзи, я покинул дом. Все-таки, я уже не был ребенком, мне исполнилось целых пятнадцать лет! Юный Одагири Рёхэй стал настоящим ронином! Это были самые трудные и самые счастливые годы моей жизни: подобно тому самураю из Мимасаки, я каждое утро упражнялся с мечом, я дрался с каждым встречным – тогда еще не насмерть, – и воспитывал в себе дух настоящего буси…



* * *



Прошли годы, и мало кто решался преградить путь суровому воину из рода Одагири. Я учился мастерству клинка на всех островах, я посещал храмы и монастыри. Я даже служил сёгуну, когда был направлен с войсками на подавление восстания крестьян на Кюсю… Я не узнал этого умудренного опытом и годами самурая, пока не увидел в гуще битве мелькание двух его мечей – это был тот самый Мусаси из Мимасаки, мой былой кумир…



Я нажил много врагов. Гордые самураи, живущие в соответствии с Бусидо, вызывали меня на бой. Но были и другие, боящиеся схватки. Трусливые вороны наняли коварных синоби, наносящих удар из-за угла! Холодной ночью, когда я медитировал на берегу тихого озерца в долине Судзука, проклятые демоны ослепили меня своими огненными вспышками. Казалось, этот свет выжег мои глаза! В наступившей тьме я не мог разобрать ничего! Я выхватил меч и наугад стал отбиваться, сразив одного или двух из врагов, прежде чем стрела пронзила мою лопатку. В тот момент я упал на колени. «Ты никогда не узнаешь, кто был твой враг», – услышал я смех подлеца. Что-то острое вонзилось в оба моих невидящих глаза…



* * *



Наверное, я должен был умереть. Желая продлить мои мучения, убийцы просто бросили меня истекать кровью. Я хотел вспороть свой живот, но враги забрали все мое оружие. Тогда я вспомнил, что коварные синоби, когда их захватят в плен, откусывают себе кончик языка и глотают кровь, пока не умрут от кровотечения. Сделав семь вдохов и семь выдохов, я решился. Но тут я услышал старческий голос… «Настоящий буси никогда не прекращает сражаться, – сказал монах, – убив себя, чем отомстишь ты своим врагам?»



Старый Дайдзо, дзенский монах, выходил меня. Затем он стал учить меня, как вновь стать буси. Слепым буси. Наука старика оказалась более жестокой, чем побои отца и тычки посохов монахов Храма Ходзоин! «Ты должен научиться видеть своим духом!» – Говорил Дайдзо. И я прилежно учился. Я бился обо все предметы, спотыкался о корни, лупил вслепую палкой по всему вокруг и получал беспощадные удары посоха Дайдзо. Я сидел, слушая шорохи травы и жужжание мух. Я вслепую шарил палочками по миске с рисом. Мне хотелось плакать от отчаяния, но у меня не было глаз. И я не мог видеть.



«Скажи, какого цвета трава?» – спросил Дайдзо. «Зеленая», – ответил я. Тычок посоха не замедлил последовать. «Лжец! Ты не видишь цвет травы! Ты только знаешь, что она зеленая!» – хрипло пророкотал старый монах. «Да, наставник, – ответил я, – но как иначе мне узнать цвет травы?» «Думай! – сказал монах. – Скажи, какого цвета небо?» – Я прислушался. Где-то вдалеке пророкотал гром. «Не слышу ответа!» – Сказал монах. Я промолчал, прислушиваясь. Обострённый слух слепца быстро уловил перемену: молчали птицы. Кожа ощущала поднимающийся ветерок, а затем, спустя минуту, на голову упали первые капли дождя. «Небо серое, – ответил я, – потому что на нем тучи. Но за тучами оно голубое, потому что сейчас полдень». Я ожидал удар, но тот не последовал. Старый монах только хмыкнул себе под нос. «Ты выучил первый взмах меча», – сказал монах.



«Скажи, наставник, почему ты не учишь меня своим молитвам?» – спросил я однажды. «Зачем тебе? – рассмеялся Дайдзо. – Или ты решил бросить Путь Воина и стать глупым монахом в рваной оранжевой хитоне? Таким, как я?» – «Я не вижу цвет твоей одежды, – ответил я, – он не имеет значения. Я слышу голос лукавого старца, мудрость монаха Дзэн и легкость в движениях твоих рук, потому что ты отложил посох в сторону». Мне показалось, что я вижу лицо старика, расплывающееся в довольной ухмылке. «Ты постигаешь суть вещей, – ответил монах. – Твой дух становится ближе к Великой Пустоте».



* * *



«Пропустите слепого», – насмешливо сказала женщина. Меня посадили в угол, всунули в руки миску с солеными овощами и рисом. «Эй, слепой, расскажи нам историю!» – сказал мужчина. Привычка командовать и грубоватый тон выдавали в нем человека со знатным происхождением, но голос был молод – явно сынок местного даймё. – «Расскажи историю!» – заголосили женщины, кто-то отложил сямисэн, значит, это гейши. Я молча сжевал несколько солений и отложил палочки. «Я расскажу вам притчу», – сказал я.



«…Однажды, в пору цветения сакуры, один молодой самурай решил подняться на вершину Фудзи, дабы испытать свой дух и увидеть небо вблизи. Он шел по тропинке выше и выше, наступил вечер, спустилась ночь. Он уже думал остановиться на ночлег, но тут разглядел во тьме неспешно бредущего человека. Опасаясь, что это может оказаться разбойник, молодой человек обнажил меч и спрятался за дерево. «Отложи меч свой, юноша, – услышал он голос старика, – или ты вздумал напасть на старого слепого отшельника?» Юный самурай смутился, и вышел из-за дерева. В свете Луны он различил сгорбленного старика, глаза которого были затянуты бельмами. «Прости, досточтимый старец! – молвил самурай, пряча меч, – я думал…» – «Ты думал, что я разбойник, – улыбнулся отшельник, – но разбойник не пошел бы к тебе по дороге. Если бы я был разбойником, я бы подождал, ока ты заснешь, и убил бы тебя спящим, когда ты ничего бы не видел и не слышал». Юноша в изумлении посмотрел на старика: «А ты, старик, как ты не боишься разбойников?» – «Мне нечего бояться разбойников, – ответил старик, – я знаю эти склоны лучше любого разбойника. Ни один из них не застанет меня врасплох, а при случайной встрече со мной они кланяются и уступают дорогу». – «Но почему?» – спросил самурай. «Потому что я вижу то, что не видят они. Я могу по голосу отличить самурая от крестьянина, а лгуна от честного человека. Ты решил подняться на вершину горы, потому что твой дух не готов к Пути Воина. Если бы ты не сомневался в себе, твой голос звучал бы уверенно, юноша. Но для того, чтобы увидеть небо, не нужно подниматься на вершину Фудзи. Когда ты убирал свой меч, дрожание твоей руки заставило его звякнуть о ножны, а когда спрятался за деревом, часто дышал, испугавшись одинокого путника. Если бы ты сначала хоть каплю подумал, тебе не пришлось бы хвататься за меч и прятаться за дерево».



Женщины засмеялись, а молодой самурай спросил: «Слепой, в чем же суть твоей притчи?» Я взял в руки палочки и миску и съел несколько кусочков, слушая, как приутих зал корчмы. «Почтенный юноша, – ответил я, – когда самурай пьет сакэ в компании гейш, значит, он хочет расслабиться и отдохнуть. Но я слышу голос не утомленного заботами молодого человека. Твой дом знатен, а отец богат настолько, что ты не считаешь, сколько коку риса уходит на твое содержание. Ты сын даймё, если я верно вижу». Женщины взволнованно зашептались, и я почувствовал, как напрягся молодой самурай. «Что ты можешь знать о моём доме, слепой?» – раздраженно бросил юноша. «Я знаю, что отец недоволен тобой, потому что ты проводишь вечера в веселье и развлечениях. Он был бы рад, если бы ты занялся упражнениями с мечом и наукой управления землёй. Для этого мне не нужно видеть цвет твоих хакама и выражение твоих глаз». – «Да кто ты такой?» – самурай вскочил, разгоряченный сакэ. – «Мое имя Рёхэй, – ответил я, доставая из-под одежды два меча и кладя их перед собой, – я из рода Одагири, вассалов дома сёгунов Токугава». В зале повисла мертвая тишина. «Прошу извинить мою юную горячность», – наконец, растерянно произнес самурай, не зная, как ему ещё поступить. «Просто ты не увидел суть. Ты увидел слепого, но не увидел самурая. Ты увидел старика, но не увидел воина. Садись, я расскажу тебе смысл притчи». – Я взял протянутую мне женщиной чашку сакэ, отхлебнул несколько глотков, смачивая горло, и продолжил: «Молодой самурай увидел в отшельнике разбойника, вместо того, чтобы увидеть самого отшельника. Прежде, чем броситься в бой, ты должен осознать себя, противника, окружающую обстановку. Когда твой дух и разум слиты воедино, ты силён. Когда их наполняет Пустота, ты непобедим. Лишь очистив свой дух и наполнив его пустотой, сможешь постичь небо». Я встал, оставив на столе несколько монет за угощение, и вышел из корчмы.



* * *



Во второй год Сехо мы с Дайдзо путешествовали по провинциям острова Кюсю. Здесь мы поднялись на гору Ивама, и наставник сказал, что хочет, чтобы я побеседовал с одним человеком, живущим отшельником в пещере Рэйгэндо. В третий раз я узнал его сразу, хотя не мог видеть его лица, а голос его стал совсем другим. Есть вещи, которые слепой видит лучше зрячего…



* * *



Небо и землю

В шорохе крыл мотылька

Слышит отшельник

(с)UA571C